Гийом согласился. Начал собирать вещи. Потом поблагодарил Нурамона за то, что тот сказал ему правду.

— Я никогда этого не забуду.

Нурамон был доволен. Он достиг своей цели, хотя тем самым нарушил приказ королевы. Олловейн наверняка станет ворчать, но они отведут сына Нороэлль к Эмерелль. Это компромисс, с которым мастеру меча придется смириться. Тем не менее придется не спускать с эльфийского воина глаз.

Гийом приготовил себе кашу из пшена, лесных орехов и изюма. Спросил Нурамона, не хочет ли он есть, но тот поблагодарил и отказался. Целитель как раз завтракал, когда в городе начались беспорядки. Нурамон прислушался, ему показалось, что он слышит крики. Когда до его слуха донесся стук подков, он вскочил и рука его метнулась к мечу.

— Что там такое? — спросил Гийом.

— Торопись! — сказал Нурамон.

Теперь он слышал, что на улицах идут бои, кто-то кричал. На город напали!

Гийом вскочил и схватился за свою котомку.

Шум битвы приближался. Внезапно что-то загрохотало прямо у двери дома, и к своему ужасу Нурамон увидел, что она распахнулась. На него ринулась какая-то тень. Нурамон вынул из ножен меч, чтобы зарубить ворвавшегося в дом, и испугался, когда узнал его. То был не кто иной, как…

Фародин поспешно захлопнул створку и задвинул деревянный засов.

— Убери меч, не то ты убьешь единственного друга, который еще остался у тебя в этом городе. — Он затравленно огляделся по сторонам. — Здесь есть второй выход?

Гийом смотрел на него так, словно видел перед собой призрак.

— Что здесь происходит?

— Вооруженные люди. Они заняли все улицы, которые ведут из города. А затем стали штурмовать храм. Похоже, они не очень любят священнослужителей вроде тебя. — Фародин подошел к окну, выходившему на храмовую площадь, и слегка приоткрыл его.

— Смотри!

Воины были экипированы наилучшим образом. Почти на всех были кольчуги и шлемы с черными конскими хвостами. Почти половина была вооружена секирами или мечами. На их красных круглых щитах красовался герб в форме головы быка. Остальные воины были вооружены арбалетами. Солдаты бесцеремонно вытаскивали священников из недостроенного храма, было очевидно, что нападавшие — не простые мародеры. Они действовали дисциплинированно. Арбалетчики охраняли площадь, пока воины с секирами гнали священнослужителей к большому дубу.

По приказу огромного светловолосого воина, одного из священнослужителей, крупного пожилого человека, отделили от товарищей по несчастью. Ноги ему связали веревкой, другой конец накинули на толстую ветку и подвесили несчастного за ноги. Духовник в отчаянии пытался натянуть сползающую на голову рясу на срамное место.

— Отец Рибо! — испуганно прошептал Гийом. — Что они творят?

— Я слышал, что вооруженные ребята называли твое имя, Гийом. — Фародин оглядел молодого священнослужителя с головы до ног. Не боец, это ясно. — Похоже, ты нажил себе смертельных врагов одновременно в двух мирах. Что ты сделал? Эти люди ищут тебя!

Священнослужитель задумчиво отбросил волосы с лица. Всего лишь небольшой жест, но он причинил Фародину глубокую боль. Так убирали волосы с лица и Айлеен, и Нороэлль, когда погружались в глубокие раздумья. Священнослужитель был на удивление хрупкого телосложения. На лице его Фародин видел далекое отражение Нороэлль. Она продолжала жить в сыне.

Фародин отправился следом за Нурамоном, поскольку опасался, что его товарищ поможет священнослужителю бежать. Последние три года Фародин пребывал в мире с самим собой. Он принял приказ королевы. Вчера на храмовой площади он был готов убить Гийома. Но теперь… Ему пришлось отвести взгляд — так сильно напоминал Гийом Нороэлль. Если он поднимет оружие против этого священнослужителя… Это будет то же самое, что поднять оружие против Нороэлль.

Олловейн предупреждал Фародина, когда тот уходил из лагеря, чтобы втайне последовать за Нурамоном. Слова мастера меча отчетливо звучали в его ушах: Не забывай, он дитя девантара, мастера обманов. Он подло пользуется лицом Нороэлль как маской, за которой скрывается зло. Девантар — это воплощенная ненависть по отношению к альвам и нам, их детям. Все, что могло быть в нем хорошего, отравлено наследием отца. Ты видел, что случилось с Гельвууном. Мы не можем взять его в плен. Иначе сами станем его пленниками. Даже если мы наденем на него цепи, одно слово силы — и мы все будем мертвы. Хуже того: представь себе, что такое существо может сотворить в Альвенмарке! Как нам с ним бороться? Мы должны выполнить приказ Эмерелль! Сегодня днем, на храмовой площади, я понял глубину мудрости королевы.

— Они пришли за тем, чего я не делал, — ответил на вопрос Фародина Гийом.

— Что? — Фародин отвлекся от размышлений.

Тем временем воины на площади начали бить Рибо длинными прутьями. Беспомощный священнослужитель раскачивался на дереве, его крики были слышны по всей округе. Однако никто из жителей не спешил на помощь духовнику.

— Видишь голову быка на щитах? — спросил Гийом. — Это люди короля Кабецана. Его лейб-гвардия. Кабецан посылал за мной. Говорят, у него, живого, гниет тело, и он умирает медленной мучительной смертью. Он приказал мне помочь ему. А я не могу. Если я спасу одну эту жизнь, умрут сотни, ведь Кабецан — жестокий тиран. Он убил своих собственных детей, потому что опасался, что они станут претендовать на трон. Он одержим безумием… К нему можно приходить только обнаженным, поскольку он опасается, что кто-то спрячет в одежде оружие. Тот, кто хочет принадлежать к числу его лейб-гвардейцев, должен на его глазах забить собственными руками новорожденного… Он терпит рядом с собой только людей, лишенных совести. Вместе с Кабецаном зло правит в Фаргоне. Поэтому я не стану исцелять его… Я не имею права. Когда он наконец умрет, страна эта избавится от проклятья.

Крики священнослужителя по-прежнему раздавались на площади.

— Я не имею права… — На глаза Гийома навернулись слезы. — Рибо для меня как отец. Я вырос в бедной крестьянской семье. Когда мои родители… мои приемные родители умерли, он взял меня к себе. Он…

Один из молодых священнослужителей, которых солдаты вытащили на площадь, указал пальцем на дом Гийома.

— Здесь есть второй выход? — снова спросил Фародин.

По площади к ним уже шагали воины.

Священнослужитель покачал головой. Взял со стола длинный нож для хлеба и спрятал в рукав своей рясы.

— Я пойду, тогда они не станут убивать вас. Но король Кабецан живым меня не получит.

Нурамон преградил ему путь.

— Не делай этого. Идем с нами!

— То есть ты считаешь, что будет умнее пойти с тобой к королеве, которая послала вас убить меня? — В словах Гийома не было вызова, они звучали просто бесконечно печально. — Я знаю, что ты не желаешь мне зла. Однако если я сейчас выйду к ним, то, возможно, спасу вас и моих братьев по ордену. А если ты доложишь своей королеве о моей смерти, то, быть может, она пощадит мою мать. — Он отодвинул засов на двери и вышел на площадь.