Все арбалетчики на площади перезарядили оружие.

Фародин подумал о Мандреде и остальных товарищах, которых он оставил в виноградниках. Придут ли они? Они должны были видеть, что храм атакован.

Эльф быстро толкнул своего пленника на землю и прыгнул в ворота. Мимо просвистели арбалетные болты. Нурамон захлопнул тяжелую дубовую дверь и задвинул засов. Фародин обеспокоенно поглядел на рубашку Нурамона.

— Насколько все серьезно?

Эльф осмотрел себя.

— Мне кажется, что это скорее человеческая кровь, чем моя.

В храме было темно и прохладно. Массивные деревянные колонны стремились к потолку, поддерживаемому крепкими балками. Внутри строение представляло собой одну большую комнату. Не было мебели, не было кафедры, с которой мог бы выступать оратор. Единственным украшением был менгир, камень высотой почти в три шага. На его поверхности были выцарапаны витые буквы. Стены зала были побелены. В две стороны разбегались галереи, полностью повторявшие очертания центрального помещения. Над галереями виднелись высокие окна, сквозь которые внутрь струился слабый лунный свет. В нишах вдоль стен горели небольшие масляные лампы, вокруг менгира стояли медные ароматические лампы, от которых поднимался бледный дым.

Строение больше напоминало Фародину башню в крепости, чем храм. Интересно, что за бог этот Тьюред? В любом случае не воин, раз уж его слуги такие беспомощные. Оба служителя сидели у менгира в центре круглого храмового зала. Они униженно молились богу и благодарили его за спасение.

— Гийом? — крикнул Нурамон, по-прежнему стоявший у двери. — Где ты?

Целитель вышел из-за колонны. Он казался необычайно спокоен, почти отрешен.

— Тебе надо было отдать меня им. После кровавой бани на площади они не успокоятся, пока не убьют нас всех.

— Может, ты ищешь смерти? — взволнованно спросил Фародин.

— Разве вас послали не за тем, чтобы убить меня? Какой смысл сражаться за то, кому принадлежит право убить меня?

Фародин отмахнулся от Гийома.

— Кто думает о смерти в бою, тот распростится с жизнью. Лучше принеси пользу. Отведи нас к запасному выходу. Может быть, там мы сможем выйти незамеченными.

Гийом беспомощно развел руками.

— Это храм, а не крепость. Нет никакого запасного выхода, никакого потайного туннеля или двери.

Фародин недоверчиво огляделся по сторонам. Рядом с воротами вверх на галереи вела витая лестница. Прямо под сводом каменная кладка прерывалась арочными окнами из цветного стекла. Там были изображены священники культа Тьюреда в рясах цвета ночи. Эльф озадаченно смотрел на окна. Один из витражей изображал послушника, которого швыряли в стоящий на огне котел. На другом был служитель, которому отрубали ноги и руки. На третьем человека в темно-синей рясе сжигали на костре дикари в звериных шкурах. Почти на всех витражах были изображены такие сцены. Теперь Фародин понял, почему Гийом сохранял спокойствие. Принять ужасный конец, вероятно, означало высшую награду для последователей Тьюреда.

Грохот удара оторвал эльфа от размышлений. Мелкая пыль посыпалась из щелей храмовых ворот. Еще удар. Тяжелые створки дверей заскрипели в петлях. Фародин негромко выругался. Очевидно, стражники короля нашли что-то вроде тарана.

— Хватит молиться, сделайте что-нибудь полезное, — набросился он на обоих священников. — Принесите из ниш все масляные лампы. Нурамон, посмотри, может, найдешь где-нибудь факел. А потом забирайтесь на верхнюю галерею. Я выведу вас из этой ловушки.

Одна из дверных досок сломалась. Долго дверям не продержаться.

Фародин безжалостно торопил служителей. Пока те взбирались по винтовой лестнице, им приходилось поддерживать свои длинные рясы, словно женские юбки, чтобы не споткнуться. Со второй галереи можно было добраться до окон храма, расположенных в глубоких нишах. Вытянув руки, Фародину удалось дотянуться до нижнего края ниши. Он резко подтянулся и оказался прямо напротив витража, изображавшего священнослужителя, изувеченные члены которого были натянуты на спицы колеса. Лица палачей были словно маски; не подумал художник и о том, как будут гармонировать цвета стекла с утренним светом. То было не бог весть какое произведение искусства, его мог бы создать даже бездарный человек за пару лет хоть сколько-нибудь усердной работы. Сравниться с витражами в замке Эмерелль, составленными из тысяч фрагментов, эта халтура не могла. Над теми картинами работали самые одаренные художники Альвенмарка на протяжении десятилетий, чтобы добиться идеальной игры света в стекле в любой час дня.

Фародин вынул из ножен меч и разбил стеклянному священнику искаженное от боли лицо. Осколки со звоном разлетелись в стороны. Несколькими ударами эльф удалил свинцовые крепления, чтобы можно было выбраться через оконную нишу и наблюдать за теми, кто атаковал храм со стороны площади.

Фародин услышал, как на галерее начали причитать священнослужители.

— Милостивый Тьюред, он разрушил изображение святого Ромуальда. Мы пропали!

Фародин отошел обратно в нишу, чтобы оставаться в тени. Башня храма была окружена деревянными лесами. Всего на шаг ниже окна находилась узкая деревянная платформа для каменотесов, работавших над фасадом. Оттуда можно было спуститься вниз по лесам. Фародин недоверчиво оглядел деревянные сваи и подпорки. Все казалось ему незаконченным.

В стороне от храмовой башни находился дом для паломников. Его фасад был разделен на ниши, в которых находились статуи святых. Он был украшен роскошнее, чем башня, в которой люди молились своему богу Тьюреду. Если рискнуть, то можно перепрыгнуть с лесов на крышу. А оттуда перебраться на другие крыши и уйти от приспешников короля.

Фародин вернулся в храм. Священники ждали его с каменными лицами. Нурамон беспомощно пожал плечами.

— Я их не понимаю.

— Что тут такого сложного, чтобы не понимать? — спросил молодой рыжеволосый священник. — Вы разбили изображение святого Ромуальда. Он был вспыльчивым человеком, довольно поздно обратившимся к Тьюреду. Его убили язычники в лесах Друсны. Он проклял всех, кто поднимал на него руку. В течение года все его убийцы погибли. Это произвело такое впечатление на язычников, что они тысячами стали обращаться в веру. Говорят, что его проклятие действует и по сей день. Тот, кто осквернит одно из его изображений, должен готовиться к худшему. Даже став святым, Ромуальд остался вспыльчивым.

Фародин не поверил ушам. Как можно верить в такую чушь?

— Вы ничего не делали. Проклятие Ромуальда поразит только меня. Вам не стоит переживать, мы… — Двери храмового портала с грохотом разбились.

— Нурамон, вперед! Веди людей. Нужно спуститься по строительным лесам, а потом перебраться на соседний дом. Так мы будем меньше бросаться в глаза. И не следует нагружать леса слишком большим весом.

Снизу, из храмового зала, послышались крики воинов.

— Когда побежите, облейте леса маслом ламп.