парадоксально, полностью вмещается огромная, торжественная и глубоко поэтичная анафора литургии святителя Василия. И вся глубина прежних, более древних анафор, которые сохранились нам от первых веков, – в лаконичности краткой анафоры Златоуста.

Литургисты, то есть исследователи, занимающиеся изучением того, как складывался чин Божественной литургии, по-разному оценивают текст литургии, которую мы называем литургией святителя Иоанна Златоуста. Одни считают, что она действительно принадлежит Златоусту. Другие говорят, что к Златоусту восходит только общая схема литургии, а в целом молитвы сложились значительно позднее. Эту тему подробно исследовал покойный архиепископ Георгий (Вагнер), служивший в Париже, в церкви Александра Невского на rue Daru и бывший архипастырем русских православных людей во Франции и в Западной Европе. Титул его был «архиепископ Евдокиадский», хотя служил он всю жизнь именно в Париже. Еще в молодости он написал замечательную книгу – диссертацию «Происхождение литургии Иоанна Златоуста», в которой тщательнейшим образом сопоставил тексты из проповедей Златоуста, подлинные тексты святителя Иоанна, с текстом Божественной литургии. И установил путем этого сопоставления, что практически все те формулы, которые есть в Служебнике в чине Божественной литургии, есть в проповедях святителя Иоанна Златоуста. Таким образом, тот текст, который мы по традиции считаем златоустовским, действительно принадлежит Златоусту. В частности, Златоуст постоянно, говоря о служении Спасителя, цитирует 3-ю главу Евангелия от Иоанна – ночную беседу с Никодимом и слова: «Так возлюбил Бог мир, что Сына Своего Единородного не пощадил дать, да всяк верующий в Него не погибнет, но имеет жизнь вечную» (ср. Ин 3: 16). Огромное значение придает Златоуст этим словам: «не пощадил», и не случайно включает их в чин Божественной литургии. Вот в этом «тако возлюбил» присутствует всё, о чем говорит апостол Павел в разных местах своих посланий, – то, что так бережно собрал в молитве своей анафоры святитель Василий. Но у святителя Василия это две страницы текста. У Златоуста – одна фраза, но в нее он сумел вместить всё, используя евангельский текст.

Вообще, просто удивительно, как святитель Иоанн Златоуст включает во всё, что он делает, текст Священного Писания. До какой степени бережно, молитвенно, благоговейно обращается он с евангельским текстом, с одной стороны, и, с другой стороны, как прекрасно он его знает и как не отступает от него никогда. Обратите внимание на эту особенность. Ведь Златоуст живет и трудится в ту эпоху, когда многие церковные писатели в своих писаниях вообще не используют евангельский текст, идут путями не евангельскими, а более путями греческой философии, цитируют скорее греческих стоиков или Гиппократа, других писателей – но не Евангелие.

Ничего подобного нет у Златоуста. Его текст – это всегда и прежде всего Евангелие. И его литургический текст тоже наполнен евангельскими словами от начала до конца. Наверное, именно в силу этого обстоятельства, именно по той причине, что текст Златоуста так глубоко укоренен в тексте Писания, мы, совершая литургию по его чину, действительно оказываемся вместе с Иисусом в той горнице, в которой Он со Своими учениками берет хлеб, благословляет, преломляет и дает ученикам со словами: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое». Именно в силу укорененности всей литургии в Слове Божием, в Евангелии, литургия так глубоко пронзает нашу душу, так пронзительно наполняет и переполняет сердце наше. «Сие есть Тело Мое, за вас ломимое». Христос не просто дает нам Тело Свое, но Тело, которое ломимо, которое предается за нас, за каждого из нас. В таинстве Евхаристии мы соединяемся не просто с Иисусом, но с Иисусом, Который жизнь отдает за каждого из нас, «за жизнь мира», как здесь сказано.

Я шестьдесят лет болею душой. У меня в 1939 году умер ребенок, которого мы хотели окрестить, но не смогли. Как мне молиться за него? Я в храм не могу ходить по состоянию здоровья. Имя его Анатолий.

Так и молитесь, дорогая моя, о младенце Анатолии и говорите: «Помилуй, Господи, раба Твоего младенца Анатолия. Господи, и нас, грешных, помилуй. Потому что это из-за нас не был он призван ко святому Крещению». Но многомилостивый Господь – неужели Он не пощадит безгрешного младенца? Мне кажется иногда, что тех людей, которые родились в условиях безбожного общества и ушли из жизни прежде крещения, Сам Господь в мгновение смерти, быть может, окрестил и призвал к Себе. Бог, родные мои, более милостив, чем можно это себе представить: как в молитве, которую я только что сегодня читал – «ибо так возлюбил Бог мир, что Сына Своего Единородного не пощадил дать». Так вот, эта любовь Божия, которой Он возлюбил мир, она омывает всех и вся. И ведь жертву евхаристическую мы приносим «за всех и за вся», а не только за крещеных. И когда поднимает дьякон или священник чашу с дискосом, восклицая: «За всех и за вся», – и вашего сына, вашего младенца Анатолия тоже поминает Господь в этот момент в таинстве Святой Евхаристии.

В православном катехизисе в главе о посте написано о том, что в день причащения пост отменяется. Правильно я понимаю?

Конечно, пост отменяется, но в смысле неядения. Ведь в древности многие люди не ели в дни поста целыми днями. Особенно это касалось среды и пятницы – как раз тех дней, когда совершается литургия Преждеосвященных Даров святителя Григория Двоеслова, Папы Римского. Для тех, кто участвовал в литургии, пост отменяется. Это не значит, что надо есть разносолы и какую-то скоромную пищу. Но это значит, что не надо зверствовать над собой. Пост нам дан в качестве школы, а не для умерщвления плоти, которая и без того сейчас у многих очень слаба. Пост – это наша школа, это наша дорога к Богу. Пост крылья нам дает, а не отнимает. Как Златоуст говорит нам о нашей крылатости в молитве? Великолепно, удивительно, замечательно! Так вот, пост дан нам для того, чтобы снабдить нас крыльями, но совсем не для того, чтобы эти крылья подсечь.

Когда на Тайной Вечере Господь дал ученикам Свои Тело и Кровь, они, наверное, не поняли, что значат эти слова. Может ли человек прийти к пониманию, что же это такое – Тело и Кровь Спасителя? Или для нас это вечная тайна?

Я думаю, что это тайна для нас, прежде всего, в силу того, что мы с вами не знаем древнееврейского языка. Потому что на еврейском языке словами «плоть и кровь» обозначается «человеческое “я”». Помните, как Иисус говорит в 16-й главе Евангелия от Матфея апостолу Петру? «Блажен ты, Симон