с целью пожаловаться на произвол НКВД, или еще приходит в себя от воздействия кицунэ?

— Давай, Артем, мы с тобой лучше сходим в здешний самый лучший магазин дамской одежды, — попросил неожиданно лисичка, игриво стреляя в меня своими глазками. — Для меня в детстве это был самый главный праздник, выбираться с мамами по магазинам за новыми нарядами.

Хм, неожиданное и коварное предложение, — рассмеялся я, — Ну, пошли. Надо только узнать, где он тут расположен, этот самый лучший магазин.

— Это вам надо на Невский проспект, в магазин «Пассаж», — отозвался на этот вопрос проходивший мимо прохожий.

— В «Пассаж» езжайте, — ни на секунду не задумались две молодые девицы, опрошенные мной для дополнительной надежности. Третьего, или точнее, четвертого человека я опрашивать уже не стал. Если все в один голос, и мужчина, и женщины называют одно и то же название, что-то да это значит.

И таки их рекомендации стоило послушать! Блин, да сюда надо, как в музей или картинную галерею ходить, настолько тут все интерьеры были выполнены классически изящно. А вот наполнение товарами подкачало. Химари, влетевшая в огромный отдел женской одежды и сияющая улыбкой до ушей, взирая на бесконечные ряды одинаковых совсем не изящных женских пальто и платьев заметно упала духом. Впрочем, кое-что она все же купила. И даже попыталась было заставить меня участвовать в примерке. К счастью, здешние продавцы зорко стояли на страже нравственности и такому моему совершенно подневольному порыву, посозерцать нижнее женское белье совершенно искренне возмутились.

— Гражданин, у нас так не принято, — закричала одна из них.

— Вот придете с покупками домой, и меряйте сколько влезет, — добавила другая.

И мне пришлось с тщательно скрытой благодарностью им подчиниться. Не то, чтобы смотреть на полуобнаженную кицунэ могло быть неприятно, но ведь она же, в таком случае, ожидала бы от меня кучи самых искренних и разнообразных комплиментов, а, признаюсь, я на них совсем не мастак.

Мы уже на выход из магазина продвигались, когда моей лисичке вдруг загорелось:

— А тебе, Артем, мы ничего не купили! — И она с самым решительным видом потащила меня в мужской отдел. К счастью, по сравнению с женским, он оказался совсем не велик. Правда, и покупателей, за исключением одного-двух человек, тут, в отличие от женского отдела, практически не наблюдалось. Сразу же ощутил себя неизвестно зачем сюда забредшим идиотом.

К счастью, для того, чтобы поднять мне настроение оказалось вполне достаточно и одного единственного мужика, который, отбив в кассе чек и, не заметив в дальнем углу прилавков единственную на весь зал продавщицу, принялся снимать оплаченный им товар прямо с манекена.

— Мужчина, не надо мне тут снимать трусы в торговом зале, я потом замучаюсь их надевать, — зычно, на манер иерихонской трубы, окликнула его продавец и добавила, — идите за мной, я вам на складе дам.

Дожидаться их возвращения мы не стали. Пусть с некоторым трудом, но убедил заботящуюся обо мне лисичку, что у меня в моем домене все необходимое для жизни надолго припасено, а тут мы только время потеряем.

Глава 18

И снова наш поезд прибывает в Тюмень. Мне уже стук вагонных колес по стыкам рельсов даже снится. А все потому, что я решил попробовать проход в тот мир, к родителям, пробить в той самой заброшенной церкви, которую иезуит Луис Ломбаль построил перед самой своей смертью. Вроде как, внешне, ну, насколько я вообще в этих делах понимаю, Портальный комплекс в этой заброшенной новостройке выглядит вполне готовым к эксплуатации. Если я правильно понял, нужно будет только вставить пробойник в положенную для него ячейку, да повторить те несколько действий, что проделали мои родители, когда тот первый портал, в Парагвае включали. Все остальные операции активированный комплекс должен проделать автоматически, а потом он же и будет поддерживать портал в тот мир в пригодном для эксплуатации состоянии. Можно будет даже сам пробойник с собой забрать, все равно проход уже окажется пробит, все и без него прекрасно работать будет.

— Граждане, предъявите ваши документы, услышал я на вокзале. Люди в форме, поводя взведенными автоматами, перекрыли проход к поездам. К счастью, к нам это не относилось, выход с вокзала остался беспрепятственным, энкавэдэшники перекрыли только вход. Очевидно ловят кого-то.

Мы с Химари, сохраняя чувство собственного достоинства и полнейшего безразличия на лице, постарались поскорее прошмыгнуть мимо этой облавы на улицу. Пассажиры, шедшие рядом с нами, тоже заметно ускорили свои шаги. Невиноватые-то они, конечно, невиноватые, но от подобных архаровцев все вменяемые граждане стараются держаться подальше. Не зря именно у русских придумана совершенно немыслимая у некоторых других народов пословица: «От сумы, да от тюрьмы не зарекайтесь»! Нет веры у советских граждан, в то, что если они никаких законов страны нарушать не станут, то останутся гарантированно безвинными перед своей властью.

Несмотря на прибытие поезда, такси возле вокзала стояли свободно. Подавляющее большинство приехавших полноводной рекой валили на автобусную остановку.

— Нам за город, в Яр нужно, довезете? — Обратился я к сидевшему за баранкой таксисту.

— За городом дорога плохая, и обратно придется порожняком ехать, — буркнул тот, даже не повернув лица в мою сторону.

— Два счетчика, — предложил я, ломая сопротивление водилы.

— Вы за город, в сторону Тобольска? Мне тоже туда надо. Подкинете? — Моментально подвалил ко мне мужик, сидевший на лавочке поодаль. И меня нисколько не удивило то, что он с такой большой дистанции смог прослушать ход наших переговоров. В конце концов, люди, достигшие восемнадцатого уровня, могут уметь очень разное. Гораздо больше напрягало то, что он так экстренно сорвался в нашу сторону в аккурат после того, как на противоположном конце аллейки со скамейками появились служивые в милицейской форме, уже начавшие проверять документы у сидевших с той стороны граждан. Интересно, а не из-за этого ли гражданина весь сыр-бор? Или в СССР заключенные, тем более беглые, гражданами не являются? И таки да, то, что он недавно пребывал в местах не столь отдаленных, я почти уверен. Мое усиленное обоняние сразу же уловило характерное амбре человека, оторванного от основных благ цивилизации: кисловатые ароматы давно не мытого тела, горький запах дыма, своеобразный неприятный отпечаток вони ощущения загнанности и безнадежности. И таки да, несмотря на то, что мои успехи в менталистике были довольно скромными, данные ментальные флюиды были настолько сильными, что даже я их ощутил.

Дальше с моей стороны последовала секундная пауза, я прикидывал все за и против такой помощи. Разумеется, не будь в непосредственной близости от нас тех милиционеров, и я бы ему отказал, и совесть