Эти он просмотрел в первую очередь, но не нашел там ничего интересного. Дискетки без наклеек были либо пусты, либо испорчены. Он принялся искать в ящиках другие дискеты. На полу по одну сторону кровати лежал мешок для мусора с вещами Билли. Он просмотрел содержимое мешка. У кровати со стороны Мердока царил хаос — книги, пустые пепельницы, пачки сигарет, со стороны Милли порядка было больше. С ее стороны стояла прикроватная тумбочка с лампой и будильником. Теперь он понял, почему сторона Милли аккуратнее: тумбочка заменяла мусорное ведро. Он просмотрел мусор. Нашел там несколько смятых записок на желтоватой клейкой бумаге. Он вытащил их, разгладил. Это были послания от Мердока. На первом — семизначный телефонный номер, а под ним записка: «Почему бы тебе не позвонить этой суке?»

Ребус разгладил другие, начиная понимать. Тут было с полдюжины телефонных посланий — все от одного человека. Ребусу номер показался знакомым. Впрочем, на других записках было и имя.

Мейри Хендерсон.

Вернувшись на Сент-Леонардс, Ребус с облегчением узнал, что Холмс и Кларк ушли куда-то по делам. Он отправился в туалет, плеснул воду себе на лицо. Глаза его по-прежнему были воспалены, красные по кромке, раздражение не прошло. Пейшенс вчера вечером внимательно их осмотрела и вынесла приговор: Ребус будет жить. Когда Бремнеры наконец отправились домой, Пейшенс помогла ему отскрести остатки краски с волос и рук. Но на правой руке все же что-то осталось.

— Кухулин Красной руки, — сказала Пейшенс.

Нет, с учетом всех обстоятельств она была просто чудо. Доктора в момент кризиса обладают удивительной способностью сохранять спокойствие. Она даже сумела унять его, когда он ближе к ночи собрался поехать к Каролине Рэттрей и поджечь ее квартиру.

— На вот, — сказала она, протягивая ему виски, — подожги лучше себя.

Он улыбнулся, глядя на себя в зеркало в туалете. Смайли здесь не было — удавить его до смерти никто не мог, не было здесь и Ормистона с его колкостями, не было и самодовольного Блэквуда. Он был здесь у себя дома. Он снова недоуменно спросил себя: чем он занимается на Феттс? Почему Килпатрик затребовал его? Теперь он думал, что у него есть на сей счет довольно четкое представление.

Центральная библиотека Эдинбурга расположена на мосту Георга IV[94]по другую сторону от Национальной библиотеки Шотландии. Это была студенческая территория близ Королевской мили, а потому в настоящее время и территория фестиваля. По улице бродили толпы распространителей листовок, зазывающих и разогревающих публику, которую вполне можно было залучить к себе теперь, когда наименее популярные театральные труппы разъехались по домам. Из вежливости Ребус взял аляповатую зеленую листовку у девочки-подростка с длинными светлыми волосами и читал ее до первой мусорной урны, где она присоединилась к куче других таких же листовок.

Эдинбургский зал был не столько залом, сколько галереей, окружающей открытое пространство. Далеко внизу читатели в другой части библиотеки сидели за столами или бродили среди стеллажей. Нет, Мейри Хендерсон не читала книг, она просматривала местные газеты, расположившись за одним из немногих предназначенных для читателей столов. Ребус остановился рядом с Мейри, заглянул поверх ее плеча, что она читает. Перед ней стоял изящный портативный компьютер, включенный в розетку. Его молочно-серый экран был заполнен записями. Прошла минута, прежде чем она почувствовала, что у нее за спиной кто-то стоит. Она оглянулась, предполагая увидеть библиотекаря.

— Поговорим, — сказал Ребус.

Она сохранила документ на экране и проследовала за ним на одну из больших библиотечных лестниц. Табличка предупреждала: сидеть на подоконниках запрещается, они в опасном состоянии. Мейри примостилась на верхнюю ступеньку, а Ребус — несколькими ступеньками ниже, оставив место для прохода.

— Я тоже в опасном состоянии, — сердито сказал он.

— Почему? Что случилось? — Вид у нее был невинный, как у витражного стекла.

— Милли Докерти.

— Ну?

— Вы ничего мне про нее не сказали.

— А что именно я должна была вам про нее сказать?

— Что вы пытались с ней связаться. Вам это удалось?

— Нет. А что?

— Она скрылась.

— Правда? — Она задумалась. — Любопытно.

— И о чем вы хотели с ней поговорить?

— Об убийстве одного из ее соседей по квартире.

— И все?

— А должно быть что-то еще? — Вид у нее был заинтересованный.

— Забавно, что она делает ноги, когда вы ее разыскиваете. Как продвигается ваше расследование?

За выпивкой в Ньюхейвене она сказала ему, что проводит расследование «прошлой лоялистской активности» в Шотландии, как она это назвала.

— Вяло, — призналась она. — А ваше?

— Зашло в тупик, — солгал он.

— Оставим исчезновение мисс Докерти. Откуда вы узнали, что я хотела связаться с ней?

— Это не ваше дело.

Она вскинула брови:

— Ее сожитель вам сказал?

— Пока без комментариев.

Она улыбнулась.

— Идемте, — сказал Ребус, — может, за кофе вы будете поразговорчивей.

— Допрос с помощью булочки, — намекнула Мейри.

Они прошли короткий отрезок до Хай-стрит и свернули направо к собору Святого Эгидия — в склепе открыли кофейню, куда можно было попасть через вход прямо напротив старого здания парламента, где нынче размещался Высокий суд. Ребус кинул взгляд на представительное здание за парковкой — не видать ли там Каролины Рэттрей. Кофейня была полным полна — столиков здесь было немного, зато туристов хоть отбавляй.

— Поищем что-нибудь еще? — предложила Мейри.

— Если честно, я передумал, — сказал Ребус. — У меня есть одно дельце на другой стороне улицы.

Мейри с трудом сдержала вздох облегчения.

— Я вас предупредил, — остерег он ее, — не пытайтесь водить меня за нос.

— Предупреждение принято и понято.

Она помахала ему на прощание и пошла назад в библиотеку. Ребус проводил ее взглядом, пока она не скрылась из виду. Красивые ноги, и вблизи, и на расстоянии. Петляя между адвокатских машин, он быстро прошел к зданию суда. У него была мысль оставить письмо Каролине Рэттрей в ее ящике — он не сомневался, что таковой у нее непременно должен быть. Но, войдя в бывший парламентский зал заседаний, он тотчас увидел ее — она разговаривала с коллегой-юристом. Отступать было некуда — она сразу его заметила. Быстро свернув разговор, она положила руку на плечо коллеги, наскоро попрощалась и направилась к Ребусу.

Невозможно было представить, что эта женщина в строгом адвокатском костюме только вчера вечером обрызгала его краской из баллончика. Улыбка, которой она на прощание одарила сослуживца, теперь была обращена к Ребусу. Под мышкой Каролина Рэттрей держала папки с документами.