Он не писал о том, что устроил, по существу, провокацию, заставив противника явиться за спрятанными документами. Он назвал это оперативными мероприятиями, побудившими бандитов активизировать свои действия. Так что понимай как хочешь. А что дело закончилось стрельбой, так на то они и бандиты. Имеются акты криминалистической и судебно-медицинской экспертиз, акт опознания убитого Слесаря. Имеются также показания свидетелей. Много чего имеется.

Далее следовало подробное изложение беседы в «Фиалке» с прозвучавшими в адрес «важняка» угрозами и предложением крупной взятки. Написал и о дальнейших звонках и предостережениях, об угрозах похищений членов семьи. Об убийстве официанта Семенова, о проститутке Нонне, с которой он вступил в краткий контакт, чтобы выяснить, кто конкретно осуществляет операцию по устранению следователя. О попытке отравления.

Описывая те или иные события, Турецкий, если не имел в данном вопросе твердой фактуры, указывал, где можно было бы ее получить. Упомянул и о Владлене Богаткине, который, по его мнению, мог владеть необходимой информацией на сей счет.

Конечно, он понимал, что так раздеваться перед «лицом общественности» вообще-то негоже. Но Турецкий писал документ, причем такой, после которого в самом деле нельзя было бы больше никому заткнуть рот.

Выводы его были жесткими и однозначными. Материалы, указывающие на прямую связь руководства «Центуриона» с измайловской оргпреступной группировкой, наверняка можно получить в Главном управлении по борьбе с организованной преступностью, откуда изгнаны еще не все честные работники. А чего стесняться-то? Пора называть вещи своими именами. Вот Косте читать все это будет, конечно, нелегко. Однако ничего не поделаешь, придется и ему посмотреть правде в глаза.

О себе Турецкий уже не думал. Это был как бы его завет товарищам. А заветы, известно, пишутся от чистого сердца. Иначе это никакие не заветы, а служебные наставления. А вот наставлять Турецкий никого не любил. Хоть и числился наставником некоторых молодых сотрудников.

Перечитывая написанные страницы, Александр Борисович даже немного удивился: в очищенном от эмоций виде его версия выглядела весьма убедительной. Hе хватало лишь каких-то еще деталей, которые завершили бы картину. Но каких?

Догадки и предположения обретут вес, только опираясь на неопровержимую фактуру. Все указывало на то обстоятельство, что бывший генерал госбезопасности Остапенко до сих пор пользуется твердой поддержкой где-то на самом верху. Вспоминая собственные, давно уже ушедшие в архив, громкие «нефтяные», «банковские», «оружейные» и прочие дела, Турецкий все прикидывал, где и когда могли пересекаться пути всесильного почему-то ныне директора «Центуриона» и ловких магнатов нарождавшейся тогда «новой» России, благополучно ушедших от суда в силу ряда обстоятельств, а прежде всего нежелания высшего руководящего звена государства наказать коррупционеров по всей строгости закона. Нувориши, чувствуя собственную безнаказанность, наглели еще больше, откровенно уже плюя на закон. А все прошлые руководители Генеральной прокуратуры после команды сверху прекратить дело, отстранить следователя, найти «крайнего» и на него вылить гнев послушной Фемиды, вставали по стойке «смирно» и более чем торопливо исполняли указание.

Вот в чем дело: здесь, на Большой Дмитровке, давно стало незыблемой системой неуклонно выполнять указания. Те, кто этого не понимали, покидали «славные ряды». И становились либо юшмановыми, либо однокозовыми.

Не щадя своего самолюбия, Турецкий и этот «пассаж» вписал в свой последний отчет, как он мысленно уже назвал его. Это ничего, что текст ляжет на стол Кости с помарками, будет видно, что человек думал, когда писал его, а не торопился вылить на бумагу эмоции от своей обиды.

Ни на йоту не завидуя Юшманову в новом его статусе, Турецкий высказал предположение, что и фирма «Велда», созданная под патронажем все того же Остапенко, скорее всего, была предназначена сперва для «увода» известного чеченского транша на сумму восемьсот миллионов долларов. А не прекратила она своего существования в дальнейшем лишь по той причине, что никто, по сути, этими деньгами так и не заинтересовался всерьез.

Недаром же Серега Юшманов сказал, как сознался, что после встречи с пареньком, обладавшим большими деньгами и связями, они вмиг раскрутили свою фирму, и пошли огромные – он сам это подчеркнул – деньги. Может, они тогда и готовы были уже к немедленной самоликвидации, если бы возникла опасность. Но опасность не возникла. И участники аферы получили возможность спокойно существовать дальше, покупать себе «крутые» автомобили-"линкольны", строить персональное жилье рядом с такими людьми, что не всякий слушатель, вроде дурачка-Турецкого, даже и поверит в возможность подобного «соседства»…

Александр Борисович просто прикинул события во времени. Получалось, что все, в общем, совпадало, Вот где теперь и охранник пригодился, тот, юшмановский, из «Фиалки».

Но почему же все-таки тогда, в девяносто восьмом году, как-то ухитрились спустить дело о пропавших миллионах на тормозах? По чьей воле выполняла «указание» сперва Московская городская, а после – и Генеральная прокуратуры? Ну, впрочем, с Генеральной-то понятно. Свистопляска вокруг Большой Дмитровки, эхо бесконечных скандалов с голыми девками, непонятными взятками в виде шмоток и прочим переводили «государственные интересы» на совсем иные рельсы – личного неприятия, вражды, противостояния. При которых выигрывали в первую очередь именно те, кто старательно оставались «в тени», направляя государственную политику.

Что же делать?

А делать то, что Костя – со зла, естественно, как же иначе? – поручил Турецкому. А последний переложил на плечи практиканта. Надо поднять «те» дела и еще раз внимательно прочитать их. Вот тогда и всплывут не замеченные прежде факты, детали, которые и укажут, где, когда, кто и с кем пересекался. Ну а дальнейшее – дело техники.

Как всегда, именно в тот момент, когда у тебя оформляется более-менее четкая формулировка, когда надо особо сосредоточиться, размышления что-нибудь прерывает.

Раздался телефонный звонок.

Чертыхнувшись, Турецкий поднял трубку.

– Привет, Борисыч, узнал?

– А! Здорово. Ты чего по городскому? В наши-то времена?

– Перезвони сам. Я жду.

Звонил Влад Богаткин. Что-то ему срочно понадобилось. И, видно, не просто какая-то обычная информация. Турецкий тут же достал Денискин незасвеченный аппарат и набрал прямой номер Богаткина.

– Алло, это я.

– За спиной чисто?

– Как положено.

– Есть предложение. Я сейчас прокачусь в одно местечко, а минут через пятнадцать, максимум – двадцать, окажусь возле Долгорукова, соседа твоего, понял? Подойди, есть информация для тебя.

Звонок был хоть и нужный, но очень несвоевременный. Костя же должен был вот-вот освободиться. А то потом ищи его свищи… Впрочем, на самый, как говорится, худой конец, имелась еще и возможность уединиться с ним на торжестве у Славки. Ведь Костя там будет обязательно. Как же без «патриарха»?