— Мне к Семену нужно, — мельком смотрю на секретаршу Галича, пружиной выскочившую из-за стойки ресепшена.

— Семен Ефремович сейчас занят и просил никого к нему не впускать.

Я с секунду раздумываю над тем, чтобы вломиться к нему в кабинет, как в последний раз сделал он, но отказываюсь от этой идеи во благо будущих родственных связей и цивилизованности.

— Скажи ему, что приехал его любимый зять и он очень торопится.

Секретарша удивленно округляет глаза, но трубку все же снимает и, прикрыв ее рукой, что-то быстро тараторит в динамик. Покивав головой, переводит взгляд на меня и выходит из-за стойки:

— Я вас провожу, Андрей Вячеславович. 

— Не надо, — развернувшись, я быстро шагаю к знакомому кабинету. Этот офис на Садовом за Галичем уже лет двадцать закреплен, и с тех пор здесь ничего не изменилось. — Дорогу знаю. 

Я без стука толкаю дверь и встречаюсь со взглядом Семена, устремленным на меня исподлобья. Он сидит за рабочим столом и, судя по позе, вставать не думает. Не дожидаясь приглашения, придвигаю стоящее напротив него кресло и сажусь.

— Не обнимешь?

— Повеселел ты, смотрю, — сухо замечает он. — Чем обязан?

— Я по делу. Хотел уточнить, рыба или говядина?

— Рабочий день в разгаре — не до идиотских загадок. Говори, что нужно, и проваливай с глаз моих.

— Так я же спросил: рыба или говядина? Что на свадьбе нашей с Яной жрать будешь?

Семен сжимает челюсть и багровеет, однако, голос звучит спокойно. Все-таки в свете последних событий немного поутих.

— Думаю, дочь тебе уже сказала, что я не приду. Раз выбрала тебя и ребенка ждет, живите, но тосты говорить и счастья желать — не ко мне. Мое мнение по поводу вашего союза ничуть не изменилось.

— Ты же, наверное, до сих пор на диете реабилитационной, поэтому пусть будет рыба. А про тост ты зря, Семен Ефремович. Сказать все же придется. 

— А ты, смотрю, поверил в себя, — в тон мне парирует Семен. — Думаешь, если Яна замуж за тебя выходит, то тебе теперь море по колено?

— Нет, я всегда трезво оцениваю свои возможности. Но на свадьбу ты нашу придешь, будешь лыбу тянуть, тост скажешь и танец отца с дочерью станцуешь. Яна очень хотела.

— Ты испытываешь мое терпение, Андрей Вячеславович. Не заставляй пинками выпроваживать тебя из кабинета.

Я встаю. И правда, пора переходить к сути, и можно ехать.

— Порохова покойного помнишь? Как забыть, когда тебе пятнадцать лет отсидки за него светило. Главного свидетеля по его делу, думаю, ты тоже не забыл и, почему молчит, знаешь. Не потому, что ты такой крутой, а потому, что я его крепко за жопу прошлыми подвигами держу. Зол Голованов на тебя очень, скажу тебе: ты его родную сестру все-таки вдовой оставил. Чуть ослаблю вожжи — он сразу к прокурору знакомому рванет показания давать. Мстительный человек, говнистый, почти как ты. 

Семен дослушивает молча, щурит глаза и подается вперед:

— Ты меня шантажируешь, что ли?

— Шантажирую, Семен Ефремович. Жалко будет, если посадят тебя ко дню нашей свадьбы, зато причина появится достойная, чтобы ее пропустить. Янке будет не так обидно. А то, что сядешь ты надолго, она как-нибудь переживет — сейчас у нее дел выше крыши: строительство, свадьба, коляски, ребенок через шесть с половиной месяцев родится. Почувствую, что грустит, — заделаем еще одного, и так до бесконечности. Станешь многодетным дедушкой в тюрьме. Подумай хорошо — сутки времени тебе даю.

— Ну ты и сука, — цедит Семен даже как-то удивленно. Что бы между нами ни происходило, этот козырь я вытаскивать не планировал, но случай и правда особенный. 

— Учился у лучших, — говорю уже в дверях. — Не забудь перезвонить Яне — она очень ждет.

***

Комплект all-inclusive удался. На свадьбу Семен пришел, тост сказал, пусть короткий, но вполне годный: пожелал Яне большого счастья. И танец отца с дочерью станцевал. Меня забрало: старый мудак лицо до последнего держал и к концу заплакал. Хер его знает, может, в будущем что-то у нас и сложится — жизнь штука такая. Я ведь на его дочери тоже жениться не собирался, а сейчас за столом молодоженов сижу в парадном костюме и вполне себе счастлив. 

Андрей

— Вроде бы все собрала, — Яна растерянно оглядывает кровать со стоящей на ней огромной сумкой, на сборы которой у нее ушла целая неделя. — Стой, не помню, а тапочки я положила? 

— Вещей в квартире уменьшилось вдвое, поэтому наверняка положила.

— Андрей, мне кажется, что я мозгами постарела лет на пятьдесят, — Яна жалобно морщится и кладет руку себе на живот. Он у нее большой и круглый, и я настолько к нему привык за последние семь месяцев, что кажется невероятным, что уже через сутки его не станет. 

— Ты же сама говорила, что рассеянность у тебя из-за гормонов и что, когда родишь, все пройдет. Даже если не положила тапочки — это ерунда, Ян. Я тебе их тонну привезу, главное, не волнуйся.

Беременность Яна отходила на зависть многим: истерик не устраивала, экзотических фруктов по ночам не просила, правда, месяце на пятом подсела на ванильные мелодрамы, которые периодически мне приходилось с ней смотреть. Илюха рассказывал, что, когда Дарья беременной была, так его капризами вымотала, что он до сих пор на второго решиться не может. Меня такая участь миновала, и даже от секса воздерживаться не пришлось: правда, когда у Яны живот стал увеличиваться, первое время было немного не по себе. Но потом быстро привык. 

На последнем УЗИ Яне сказали, что рожать самой ей противопоказано, и ее будут кесарить. Плод большой, а таз у нее, по словам врачей, узкий, поэтому рисковать не стоит. Яна расстроилась сильно, во-первых, потому что начиталась всякой ерунды в интернете, а во-вторых, потому что во что бы то ни стало хотела родить сама. Пыталась врача убедить, что сможет, после чего пришлось провести с ней серьезный разговор. Ребенок ребенком, но здоровьем жены рисковать позволить не могу.

— Нужно папе позвонить, сказать, во сколько мы выезжаем. Он тоже хотел в роддом приехать. 

— Ты ему вчера сказала об этом. Хватит нервничать, Ян, — закинув на плечо сумку, обнимаю жену и целую ее в макушку. — Такой умницей все месяцы была, и сегодня не паникуй.

— Я просто волнуюсь, что может что-то пойти не так.

— Ну что пойдет не так, Ян? Ты здоровая, молодая, я не такой молодой, но тоже здоровый. Родишь мне сегодня красавицу-дочку. 

То, что это будет девочка, стало ясно на втором УЗИ. Яна думала, что я непременно хочу сына, но зря. Девочка, мальчик — не важно. Главное, пусть родится здоровым. Грядущее отцовство постепенно укладывается у меня в голове, но до полного его осознания еще далеко. Я все же материалист — мне надо увидеть собственными глазами, чтобы прочувствовать суть. И я очень рассчитываю, что когда возьму на руки своего ребенка, то проникнусь, потому что дети — это ответственность на всю жизнь, а я пообещал себе стать хорошим отцом.