— Странные животные есть и на нашей земле. Только не конкретно здесь. На этом побережье условия вообще не благоприятствуют каким-либо формам жизни. Но оставим пока монстров. Вы хотите сказать, что проделали такой путь за оружием? Неужели на каких-нибудь военных складах той же Чилийской Республики или Аргентины его оказалось недостаточно? Неужели ничего ближе вы не нашли?

— Это вопрос унификации, — хитро прищурился Элиас.

— Не понимаю, — пожал плечами майор.

— Дело в том, что изначально в наших колониях было налажено производство образцов оружия вермахта. И для этого оружия нужны соответствующие боеприпасы и комплектующие.

Стечкин достал папиросу и закурил. Такое объяснение казалось настолько нелепым и притянутым за уши, что дальше некуда. Явно, что центурион недоговаривает. Однако было бы наивно ожидать от него полной откровенности. Учитывая, что еще утром они были непримиримыми врагами. Майор решил пока не копать глубже, ибо это могло привести к срыву перемирия.

— И где, по-вашему, это оружие? Нет у нас, конечно, многие десятки лет земледельцы натыкались на остатки винтовок, автоматов и прочего, оставшихся с той войны. Но вы хоть понимаете, в каком это состоянии?

Клаусмюллер засмеялся:

— Вы все же не держите нас за полных идиотов. Все эти десятилетия вы ходили по земле, в недрах которой покоились огромные подземные комплексы. Хранилища топлива. Цеха по производству снарядов и патронов. Огромные законсервированные склады. И все это основатели оставили в надежде вернутся в скором времени. Они шли на сотрудничество с любыми врагами вашего режима и ждали шанса для реванша. Но он не представился. А у нас так вообще другие задачи. Нам надо очистить землю от тех ползающих и летающих исчадий ада, что вы принесли миру вместе с катастрофой.

— И вы хотите получить доступ в эти подземелья?

— Именно. Наши условия: вы нам не мешаете, не устраиваете нам засад и не нападаете, а мы спокойно ищем эти комплексы. Возможно, даже поделимся с вами.

— Это все ваши условия?

— Почти. Еще мы хотим, чтобы Пауль Рохес остался у вас. Он будет в условленное время выходить с нами на связь. Мы не доверяем вам. И подозреваю, что вы так же относитесь и к нам. Вас такие условия устраивают?

— Вполне. Только не забудьте, демонстрируя свои миролюбивые намерения, снять свое знамя с того здания на берегу моря.

— Соглашусь. Тогда мы можем официально закрепить наш пакт о взаимном ненападении?

— Я должен где-то расписаться? — усмехнулся Стечкин.

— Времена бюрократов, любящих шелестеть бесчисленными бумажками и лепить в них гербовые печати, давно прошли. Наше закрепление мира будет примерно таким…

И Клаусмюллер извлек из-под сиденья довольно большую бутылку текилы.

* * *

Привал постепенно погружал его в дремоту. Сказывалась усталость и нервное напряжение, вызванное лицезрением родного жилища. Тихий разговор примирившихся Риты и Тиграна постепенно убаюкивал его.

Александру казалось, что он прикрыл глаза всего на секунду. Но, открыв их, он обнаружил, что его попутчики сами уже давно спят. Рита свернулась калачиком в объятиях храпящего Баграмяна и тихо посапывала. А этот чертов ловелас зарылся лицом в ее волосы и, казалось, храпел ей в самое ухо.

Загорский поморщился и презрительно фыркнул, глядя на эту отвратительную, на его взгляд, картину. Потом выключил фонарь и зажег масляную лампу. Поднявшись на ноги, он сделал пару нехитрых упражнений, разгоняя кровь по затекшим конечностям, и уставился во мрак коридора, в который им предстояло идти дальше. Там, на самой дальней отметке, которую достигал тусклый свет лампы, висело уже знакомое серое лицо с огромными впадинами пустых глазниц. Это бездонный мрак глядел прямо на него. Внутрь него. В самую душу.

Александр осторожно попятился и медленно присел, потянув руку назад, к лежащему рядом с Тиграном автомату. Для этого ему пришлось сделать назад несколько шагов. Но это проклятое и ужасное лицо дальше не стало! Оно переместилось ровно на столько же.

Загорский схватил оружие и, вскинув его, нажал на спусковой крючок. Однако ничего не произошло. Предохранитель! Переведя рычаг переключателя большим пальцем правой ладони в режим автоматического огня, он вновь надавил на спусковой крючок. Автомат задергался в руках, отправляя в цель пули и… Проклятое серое лицо стало надвигаться на него, увеличиваясь в размерах. Теперь уже были видны не только глазные провалы, но и огромная ухмыляющаяся пасть с десятками сверкающими сталью и острыми, как шило, зубами.

— Твою мать, да сдохни ты!!!..

Он открыл глаза и чувствовал, как судорожно дышит и как холодный пот стекает по вискам.

— Черт… сон внутри сна… — тихо выдохнул Загорский, растирая лицо и боязливо оглядываясь.

Справа от него стояли Рита и Тигран, внимательно и тревожно вглядываясь именно туда, откуда во сне пришел этот ужас.

— Может, не стоит туда идти? — прошептала женщина.

— А больше некуда, — тихо отозвался Баграмян, шаря впереди лучом фонаря.

— Но там что-то есть!

Загорский вскочил на ноги и его снова прошиб озноб, как во сне.

— О чем вы?!

— Рита говорит, что слышала какой-то скрип, — нервно дернул головой Баграмян.

— Ну да. Такой далекий, протяжный, с эхом. Ну неужели ты не слышал?

— Совсем ничего, — Тигран пожал плечами. — Прикорнул я немного. Ничего не слышал. А ты, Саня?

— Я тоже задремал.

— Рита, может, тебе показалось?

— Ничего мне не показалось! Я отчетливо слышала!

— Ну, значит, скоро узнаем. Саня, бери вещи да двинем дальше. Засиделись мы тут.

— Ребята, я не хочу туда идти! — с паническими нотками заговорила Гжель.

— Рита, я думаю, оставаться одна ты хочешь еще меньше. А мы с Саней идем именно туда. Верно, Саня?

Загорский поежился:

— В-верно…

* * *

— Вот эта часть нашего убежища еще немцами построена. — Стечкин обвел участок на разложенной по столу схеме пальцем. — Найдите этому Гомесу там помещение. И так, чтобы нужно было минимум охраны для возможности наблюдать за его перемещениями. Дайте ему книжек. Завалите его ими. Достоевского там, Пушкина… Нет, Пушкин африканец… Стругацких… Нет, Стругацкие евреи… А пофиг! Все подряд давайте. Пусть сидит в этой норе и читает. Да пусть держится подальше от этих участков. Это жизнеобеспечение. И от женщин пусть подальше держится. А то уж больно внешность у него экзотическая, а бабы — они того. Финики да бананы любят…

Все присутствующие тихо засмеялись.

— Никита, ты понял?

— Да, командир, — младший сержант кивнул. — Все сделаем быстро и в лучшем виде.