не говорила. Честно, без разницы, его рождение — не мой выбор. Для меня существуете только вы. Пусть всё остается, как есть. И ты не вздумай лезть в чужую семью.

— Хорошо, не буду. Просто поговорю…

— Прости, что раньше не сказал, — после всей этой правды, позволяю себе невесомо поцеловать Тину. А она не противится, открывается мне навстречу, потом перебирается на мои колени и сама углубляет поцелуй.

Мне досталась лучшая женщина. Она умеет любить: безгранично, сильно, всепоглощающе… это бесценно…

2.11

Прокручивая в голове весь разговор, прихожу к единственной мысли: надо было сразу обо всём сказать Тине, не выдумывать проблем, не создавать сложностей собственными стараниями, не усугублять и без того непростую ситуацию. Мой страх потерять её чуть не привёл к тому, что это могло произойти на самом деле…

«Думаешь, я ничего не замечала и не чувствовала? С тобой творилось что-то странное… Твоё поведение вызывало массу вопросов: ты был хмурым, излишне задумчивым, нервным, дёргался от каждого звонка. Причин этому не находила, но стоило спросить о чём-то — ты отмалчивался, отмахиваясь стандартными фразами «всё хорошо», «тебе показалось»… А сексом занимался с каким-то остервенением… Ты, конечно, темпераментный, пылкий любовник, но к страсти это не имело отношения, скорее напоминало другое, как будто в последний раз близки… Даже твоё «люблю» звучало как «прости»… Именно поэтому приехала к тебе в офис, не предупреждая… И не прогадала…» — обиженно говорила моя девочка и смотрела таким пронзительным глубоким взглядом, от которого внутри всё сжималось в тугой узел, а вина острее ощущалась.

«Как ты мог так поступить со мной?» — претензии жены справедливы. Подписываюсь под каждым словом.

«Как я мог сомневаться?» — мысленно отвечал ей и продолжал корить сам себя, презирать за долгое молчание, стоя на коленях перед Тиной. И повторял одно слово «прости, прости, прости»…

Но она ничего не ответила. Взглянула своими чарующими глазами. Потом наклонилась к моим губам, поцеловала и ушла, сказав напоследок «увидимся дома».

Да я и не рассчитывал на мгновенное прощение. Забыть ей будет не просто, причём говорю о своей лжи, которой успел отравить наше счастье. Теперь только меня зависит, как сложится дальнейшая жизнь. И если прошлое изменить нельзя, то на будущее можно повлиять — во всяком случае, не совершать те же самые ошибки…

…Я с нетерпением ждал возвращения жены. Тина должна была встретиться с Полиной. Не скрою: очень переживал, как пройдёт их разговор. Надеюсь, эта женщина не скажет ничего лишнего, будет тактична в словах и выражениях. Моя девочка ранима и впечатлительна, расстроить её может любая мелочь.

Опасения подтвердились…

Когда она вернулась домой, даже не посмотрела в мою сторону, прошла мимо, словно я пустое место, не существую или вызываю крайнюю степень неприязни. Такой поворот меня не устраивает. Должен знать, о чём они говорили.

Поэтому иду к ней, желая разобраться во всём немедленно, чтобы между нами не осталось недопонимания.

«И так натворил дел…».

Захожу в спальню. Она лежит на кровати, уткнувшись в подушку, и беззвучно плачет — лишь хрупкие плечи вздрагивают. Больно видеть жену в таком разбитом состоянии, а осознавать, что являюсь причиной всего случившегося — противно вдвойне.

«Вполне заслуживаю презрения… Или ненависти? Убить любовь недолго…» — грань между двумя чувствами тонка, хрупка и переменчива… тогда внутренний огонь потухает, покрывая сердце ледяной коркой…

Напрасно и преждевременно я думал, что мы быстро справимся с проблемой. Встреча с Полиной внесла коррективы.

— Тина… — сажусь возле неё. Осторожно прикасаюсь к волосам.

— Оставь меня одну, — тихо произносит. Потом переворачивается на другой бок. И сворачивается в клубочек, продолжая плакать. Душа ноет и корчится от боли в невероятных позах, глядя на мою девочку. Это её боль, которая передаётся мне.

Хочу унять страдания любимой женщины.

— Давай поговорим? — аккуратно интересуюсь. Ложусь рядом. Мечтаю сжать жену в объятиях, но лишь в мыслях.

— Уйди, пожалуйста… — она отодвинулась к краю, как будто услышала моё желание и, таким образом, показывает, что не стоит воплощать задуманное.

«Нет, я слишком долго молчал, чтобы сейчас выполнить эту просьбу».

— Сладкая… — всё-таки обнимаю её за плечи.

— Ян! — Тина резко вырвалась из моих рук, встала с кровати и посмотрела со злостью. — Мы поругаемся. Ты этого хочешь?

— Да лучше ругаться. Молчание уже поперёк горла… — я тоже поднялся с постели, и медленно стал приближаться к ней.

— Твоё молчание всему виной, — она отступила назад, заметив движение в её сторону. — Не говорю, что ты лгал. И не обвиняю в этом. Но и правду не торопился рассказать. Неужели, думаешь: не поняла бы? На истеричку я вроде бы не похожа.

— Хотел уберечь от своего прошлого — это единственное, что мною двигало, — делаю ещё несколько шагов.

— Уберечь… — нервно усмехнулась Тина. — А всё выглядит так, как будто ведёшь двойную жизнь.

— Я не изменял тебе! — подошёл к жене вплотную. Она упёрлась спиной в стену.

— Не сомневаюсь в твоей верности, хотя при этом ты не честен со мной, — она взглянула с вызовом.

— Прости меня… — обхватываю её подбородок, чтоб не отворачивалась.

Тина снова ничего не ответила на моё очередное «прости». Потом попыталась отстраниться, но я не позволил.

— О чём вы говорили?

— Тебе в подробностях рассказать? Как Полина сняла тебя в ресторане, как ты клюнул на неё, ещё бы, ведь она в твоём вкусе — эффектная, взрослая, опытная; как ты спал с ней, причём это не разовый секс, а встречи, пусть недолговременные, но встречи; как тобой воспользовались с целью забеременеть, как быстро обрюхатил её… Продолжать?! А может, хочешь добавить что-нибудь пикантное?! Мне же так нравится рассуждать на тему твоих отношений с другими женщинами…

«Чёрт… Полина была о-о-очень откровенной…».

— Всё в прошлом, кроме этого мальчика нас ничто не связывает, да и то сомнительно… Зачем травишь душу?

— А знаешь, кого она видит в качестве суррогатной матери вашего ребёнка? — продолжила Тина, сделав акцент на последних двух словах.

— Ребёнка не будет. Я говорил ей много раз.

— Полина мне предложила: и родить, и оставить малыша себе, если он нам нужен. Всё понимаю, ею движет отчаяние, желание спасти единственного сына любыми способами, но такого цинизма не встречала раньше…

— Что? — тоже удивился. Со мной она не обсуждала это. Всё за всех решила.

— Да. Так и спросила: «ты ведь не отказалась бы от ребёнка Яна?».

— Ребёнка не будет, — повторил я.

— Не будет… — устало вздохнула она. — Завтра сдадим анализы, поможем хоть чем-то… И надо это завуалировать под плановый приём у врача. Никто не должен