Брида неловко запнулась и припала на оба колена глядя в нашу сторону полными слёз глазами. На её лице застыла гримаса удивления и боли. Она не погибла, но пули попали её по ногам, и над её головой повисли иконки переломов. Я обрёк наставницу. Одним своим приказом – обрёк.

Всё растянулось, как в дурацком кино. Стрелки прекратили огонь, ведь я скомандовал. Сгруппировавшиеся кавалеристы развернулись в нашу сторону, офиер с ярким пером на кепи взмахнул руками, весь отряд окутало зеленоватое свечение. Они решительно двинули сюда. Рядом очень громко закричала Гобнейт. Её маленькие руки с какой-то чудовищной силой вцепились в моё плечо, толчок и вот девочка уже выскочила из укрытия.

Оцепенев смотрю на наставницу, понимая, что же я натворил.

«Простите»

Наш оговоренный язык жестов. Часть моих навыков. Брида очень печально улыбается, делая пасы руками.

«Это моя ошибка»

Лавина кавалеристов движется куда быстрее, чем бежит маленькая девочка. Вижу серебряный росчерк сабли за спиной орхас... Голова Бриды ре Ригвера отделяется от её плеч и подлетает вверх...

Рывок Гобнейт к оседающему телу матери обрывается столь же быстро. Конь подминает девочку и под копытами та падает, исчезая из поля зрения.

[1] Ирл. Святые Силы.

[2] Ирл. Ты прав.

Глава 18. Боль.

- ИВАН! FU-UO-O-OCO-O! [1] - Крик Латтео пробивается сквозь стук сердца бьющего в ушах. Кавалерия стремительно приближается, а стрелки мои замерли в ожидании.

- Беглым... огонь. – Выдавливаю из себя пытаясь собрать хоть какую-то крупицу желания что-то делать. Всё уже сделано, и результат получен... Зачем мы сюда попёрлись?!

- Уходим, скорее! Шевелись же! – Сатир подскакивает сзади и хватает за воротник. Через секунду уже бегу рядом с разведчиком так и тащащим меня за собой. Из отрога нахально выбегаем в основной овраг и сворачиваем в сторону реки. По нам отчего-то не стреляют. Я не могу собраться с мыслями, всё скачет с одного на другое. Только чужое принуждение сейчас движет вперёд. Отдаюсь этому ощущению как путеводному.

- Да очнись же, человек! Нас убьют! Дерись! – Удар по лицу злой, обидный. Вскидываюсь и вижу, как сатир опрокидывает выросшего прямо пред нами альва в чёрном мундире. Росчерк кинжала и пегас захлёбывается своей кровью толчками выходящей из разрезанного горла. Справа по склону вниз скатываются ещё двое. Стреляю, выходит скверно, противник даже не замечает этого, пуля ушла в молоко. А вот сатира они хотят грохнуть – стреляют по нему из револьверов. Сколько раз я уже поражался тому, как двигается этот козлоногий любитель холодного оружия. И в этот раз не подвёл. Прыгнул, перекатился, крутнулся на месте, всплеснул руками и вот уже двое альвов держатся за прилетевшие в их тела длинные клинки. Не погибли, но получили серьезные ранения, несовместимые с ведением боя. – Шевелись! К реке надо.

Соберись! Соберись! – кричал я мысленно самому себе. Назад ничего не вернуть, всё уж так как есть... Все сделали свой выбор...

И вновь побежали, даже не добили раненых. Время явно поджимает. Призванные стрелки гибли, их иконки исчезали, пропал и пулемёт. Кто-то из нападавших всё же был застрелен моими бойцами, было оповещение. Но я то и дело соскакивал мыслями на смерть Бриды и... Гобнейт жива?! Её иконка была цветной, и ХП оставалась треть.

- Малышка жива! Надо назад!

- Pazzo idiota! [2]– Вновь я получаю удар по лицу. – Сдохнешь, если вернёшься. Я свой долг обязан уплатить, и ты выживешь! Мне плевать на то, что будет дальше с теми, кто не входит в сделку... Andare! [3] - Вновь меня тащат вперёд как игрушку, и поделать с этим я ничего не могу. Очень уж силён сатир...

Ноги мои стали ватными от осознания всего происходящего. Из-за меня погибла Брида, наставница, и я оставил раненую девочку на растерзание альвийских фашистов... А тот, кого считали сильным другом оказался просто расчётливым ублюдком кому-то задолжавшим...

Вишенка на торте это я. Слабый, глупый и совершенно негодный ни на что я...

Бежим по оврагу, потом куда-то наверх по склону, и вроде снова вниз. Пахнет влагой и тиной. Рядом вода. Всё мельтешит пред глазами, сливается. Я хочу упасть и закрыть голову руками, но мне не дают.

-Да беги же ты! ДАВАЙ! Cazzo!.. – Крик сатира обрывается и следует могучий удар в спину. Чувствую, что оторвался от земли и лечу. В полёте меня крутит, замечаю, что лечу с высокого берега в воду, а наверху кавалеристы налетели на сатира. В воздухе мелькает нечто длинное с острым наконечником...

Удар! Над головой смыкается мутная толща воды, все тело ноет, болит. Болит и душа. Предчувствия беды сбылись. Ночной визитёр своим молчанием угрожал мне, и свою угрозу исполнил. Твари... Ненавижу...

Стрёкот сверчков и далёкое уханье неведомой птицы вернули меня в сознание. Подо мной сырой и холодный песок, перемешанный со склизкими растениями или водорослями. Пред глазами куча оповещений, которые вызывают лишь раздражение. Откинул их и приподнял голову. Сумерки, почти ночь. Света, считай, и нет, только красное небо на западе даёт примерное ощущение времени. Берег реки, довольно широкой, берега высокие, крутые, и место совсем незнакомое. Лежу ногами в воде, холод и голод берут за душу, накатывает осознание что случилось, и как я здесь оказался.

Что дальше? Как быть? Нет отряда, видимо все погибли. Брида, Гобнейт, Латтео. Все. Я один остался, и идти мне некуда. И незачем. Ради кого? В Поселении меня не ждут, с пустыми руками точно. В Окраину я один без товара не пойду, нет смысла, и никто меня не пустит, наверное. То, что я человек играет со мной злую шутку.

Что дальше?

Может, стоило умереть? А умер бы? Игра ведь, она даже дала мне понять, что я молодец, не уходил на возрождение. Умру и вернусь куда-то, наверное, в Поселение. И не будет мне вечного покоя, только вечное мучение раз за разом. Но они все ненастоящие, ведь так? Руками людей созданы. Цифры, нули и единицы, строчки