– Помнишь, ты как-то спросил меня, хочу ли я жить? – грустная усмешка стянула кожу на лице писателя. Казалось, она вот-вот хрустнет от напряжения, и трещины разойдутся по впалым щекам и гладкому лбу.

– Так вот, мой ответ поменялся. Больше жить я не хочу, – Тэо почувствовал, как в воздухе запахло отчаянием. Судьба, так жестоко поступившая с Виктором Мурсией, была несправедлива. И если бы в его силах было изменить ее, он бы, не задумываясь, сделал это.

– Ни вампиром, ни человеком жить не буду, – Виктор расправил сутулые плечи. – Приму смерть достойно, лежа на земле возле приюта, в который попала моя дочь по моей вине.

– Мужчины не должны менять своего решения. Иначе это уже не мужчины, – напомнил орнан писателю.

– Да, ты прав, но у меня уважительная причина. Я узнал, что у меня есть дочь.

Пауза, возникшая после его слов, была мучительной. Но Виктор сам нарушил ее, понимая, что орнану просто нечего на это ответить.

– Знаешь, раньше я думал, что смерть где-то далеко. И что мне жить еще долго-долго, прежде чем встретиться с ней лицом к лицу. А теперь…

Люди боятся умирать, – голос писателя стал тише. – Никому не хочется думать о том, что там, дальше, за темной пеленой – настоящий конец.

Я не боялся умирать. Боялся старости. Безвестности, нищеты, – горькая задумчивость стала выражением его лица. Она придала ему, исхудалому до невозможности, потрясающее сходство с каменным изваянием какого-нибудь древнего мыслителя, одинаково достоверно передающее и иронию, и скепсис, царящие в неприкаянной душе.

– Когда мне исполнилось тридцать, я был уверен, что вся жизнь еще впереди, и где они там мои пятьдесят?! За горами и не видно…

Но время шло быстро… Потом оно пошло еще быстрее. Когда стукнуло сорок, я по-прежнему нисколько не сомневался в том, что судьбой мне отмерено никак не меньше ста лет, и думать о старости слишком рано, и уж тем более готовиться к ней.

И вот, когда мне почти пятьдесят, и голова моя седа, как пепел, я думаю иначе.

– Теперь у меня есть выбор, и я могу стать бессмертным. Но именно тогда, когда у меня есть этот выбор, я принимаю решение вопреки. Решение, которое снимет грех с моей души.

– Еще не поздно передумать.

Нет, – Виктор провел рукой по седым волосам. – Я уже все решил. И если ты не хочешь, чтобы я умер от голодного обморока, то должен мне помочь.

Тэо уже знал, о чем его попросит Виктор.

– Убей меня, и дело с концом, – писатель вытащил кинжал. – Проткни мое сердце, и сам станешь свободен от обузы, и я освобожусь. Так будет легче всем. Анна получит то, что хотела – мою смерть. В полиции повесят все убийства на мертвеца, да и ты обретешь покой. Все сойдется. Задача будет решена.

Во взгляде умирающего Тэо Брукс прочел мольбу. Да, мужчины действительно не должны менять своих решений. Но если один из них вампир, мечтающий о смерти, он волен поступать по-своему.

Мудрец отвел его руку в сторону.

– Держи клинок наготове. Он может понадобиться тебе в случае нападения лесных зверей.

В голове орнана строились различные предположения и догадки. Он не мог забыть о цели, приведшей их вместе с путешественником в старый приют и близлежащий лес.

Анна… Магда… Анна… Магда…

Господи, кто из них Прародитель?

Магда жила с Анной почти восемнадцать лет… Может быть такое, что все это время она терпеливо ждала, когда та вырастет и станет способной охотиться? Поэтому и не кусала ее раньше… Делать из нее девочку-убийцу было бы бессмысленно. Магда… Анна… Магда… Анна… Кто из них? А, может, обе?

Мысли его кружились со скоростью света. Он проигрывал в голове все варианты возможного развития событий, даже самые невероятные, и с грустью понимал, насколько бессилен в своих поисках.

– Может, все-таки ты… – он протянул писателю руку.

– Не надо, Тэо! – тот отшатнулся от него, как от прокаженного. – Оставь меня. Если не можешь убить, лучше оставь!

– И тебя не интересует, как она стала вампиром? Кто наделил ее подобными чарами, сделавшими из тебя раба своих желаний?

– Какая разница? Ничего уже не вернуть. И ты знаешь, что это правда. А я не хочу, чтобы с Анной случилось то же, что и в моем сне.

– В твоем сне?

– Мне снился сон, в котором я убил ее. Она лежала мертвая на кровати. И у нее не было лица. Я чувствовал кровь на губах, даже когда проснулся.

Я найду ее, вот увидишь. И все встанет на свои места. Я найду ее и вернусь за тобой.

Помню, старик Анфем сказал, что у Магды Фабиански под Менкаром есть своя ферма. И, кажется, я знаю, где она находится. Я попробую разыскать ее там.

– Все еще на что-то надеешься?

– Я должен идти до конца.

– Что ж, дела вечных – дела бога. Это твоя миссия – находить их и убивать. Я тебе в этом уже не помощник.

– Мне нужен тот, кто все это начал.

– Вполне возможно, та, кто ее удочерила. В полиции мне сказали, что был свидетель убийства, женщина… Эдди хотел допросить ее. Но, видимо, уже не судьба.

– Свидетель? Что же ты мне раньше ничего не сказал? – глаза орнана загорелись.

– В этой спешке я все позабыл, – если суматошное движение плотно сжатых, почти прозрачных губ писателя можно было принять за улыбку, то следовало сказать, что он улыбнулся.

– Я знаю, ты не отступишься. Но учти, с этой минуты это уже твое дело.

Теперь он знал, где живет поэт.

Он долго кружил возле его дома, превратившись в серую сову, а потом влетел в окно спальни на втором этаже, распахнув крыльями ставни.

Он следил за девушкой в зеленом платье с самого утра и до полудня. За это время она успела приготовить еду, убраться в спальне и выйти в сад, чтобы набрать в корзину яблок.

Потом она долго стояла у окна и, кажется, в какой-то момент даже заметила его, но в облике птицы для него это было не страшно. Еще он обратил внимание на большую черную овчарку, следующую всюду по пятам за своей хозяйкой. Поджарый пес выполнял все приказы девушки, удивляя своим умом и послушанием.

Наконец, когда он убедился, что поэта в доме нет, он решил напасть на девушку.

Она стояла на коленях у кровати, в молитвенном жесте возведя руки к кресту. Он подошел сзади и положил руку ей на голову, имитируя действия Христа при спасении калек и убогих. Сначала она подумала, что это Люций решил таким неожиданным способом известить ее о своем возвращении в родной дом, и не стала оборачиваться.

Но когда рука незнакомца опустилась ниже, на ее шею, потом на грудь, она поняла, что человек, стоящий за ее спиной, совсем не похож на ее брата.