всем слоям до самой верхушки и отравляло взаимоотношения даже среди партийной элиты. Разумеется, рядовые партийцы из коренного населения, члены сельских или районных ячеек, зачастую мало знали о партии, не разбирались в ее целях и политике. «Когда мы рассматриваем партийные организации Узбекистана, – отмечало официальное издание в 1927 году, – то видим, что большинство членов партии не знакомы с ее программой. Это один из главных недостатков Коммунистической партии Узбекистана»[410]. Некий товарищ Волков повествует о том, как зимой 1923–1924 годов ему довелось экзаменовать члена Мервской парторганизации, туркмена по национальности:

Тогда мы начинали спрашивать, почему же ты вошел в партию, то он отвечал, что я сам не знаю, и на вопрос, знает ли он, что такое коммунист – хороший или плохой человек, то он отвечал, что он ничего не знает. И на вопрос, как он вошел в партию, то он отвечал: очень просто, что несколько времени назад сюда приезжал товарищ, который говорил, что ты бедный человек, тебе нужно помочь, что ты поэтому должен пойти в партию и за это ты будешь получать и мануфактуру, и спички, и керосин[411].

Многие рядовые члены КПТ были «безграмотны не только политически, но и технически»[412]. Однако, несмотря на все это, появление членов партии изменило расстановку сил в кишлаках и городских районах. Партийные низы, возможно, и не были хорошими коммунистами, но они были признательны за доступ к власти, который обеспечило им членство в КПТ. Как мы увидим в одиннадцатой главе, при наступлении на обычаи и традиции, начавшемся в 1927 году, члены партии и комсомола исполняли роль пешек.

У мусульман, находившихся на вершине партийной иерархии, были другие заботы. Начиная с V Съезда КПТ в январе 1920 года они занимали руководящие посты в ЦК и с 1921 года были допущены в Туркбюро. Первое поколение, возглавляемое Рыскуловым, как мы видели в третьей главе, рассматривало революцию сквозь призму нации и антиколониализма. «Избранное» после его поражения новое руководство по происхождению и траектории мало чем отличалось от рыскуловской группы, разве что работало в условиях более строгой партийной дисциплины. Его члены также принадлежали к обновленческой элите, рвавшейся насадить перемены в обществе и видевшей в советских институтах средство для достижения этой цели; так же надеялись, что новые органы власти приложат усилия к ликвидации колониального наследия и изменению политического ландшафта Туркестана; так же происходили из зажиточных городских семейств, были в основном выпускниками русско-туземных школ и активно участвовали в мусульманской политике в 1917 году. Н. Т. Тюрякулов (1892–1937), новый глава ТурЦИК и первый секретарь КПТ, был казахом из узбекского города Коканда, сыном богатого купца. Тюрякулов с самого начала посещал русские школы и, окончив в 1913-м Кокандское коммерческое училище, в 1914–1916 годах изучал коммерцию в Москве. В общественную жизнь вступил в 1917 году в качестве инструктора Всероссийского земского союза в Тургайской области Степного края. Вернувшись в Коканд, работал в отделе образования областного совета и был редактором его узбекоязычной газеты; в 1919 году Рыскулов перевел его в Ташкент для работы в Мусбюро. В июле 1920 года, после отстранения Рыскулова, Тюрякулов был введен в ЦК и ТурЦИК[413]. А. Р. Рахимбаев (1896–1938), который также некоторое время являлся председателем ТурЦИК и секретарем ЦК КПТ, посещал гимназию в Самарканде и продолжил обучение в русскоязычной учительской семинарии в Ташкенте. Занимаясь советской работой в Самарканде, привлек внимание Турккомиссии и в июле 1920 года был стремительно повышен до членства в Центральном комитете[414]. С. X. Ходжанов (1894–1938), казах из города Туркестана, посещал русско-туземную школу, после чего окончил Ташкентскую учительскую семинарию. В 1917 году был редактором либеральной казахской газеты «Бирлик туы» («Знамя единства»), издававшейся в Ташкенте Мустафой Чокаем. Участвовал в создании Кокандской автономии, но затем перешел на просветительскую и продовольственную работу в советских органах, поднялся до главы Сырдарьинского областного ревкома, будучи назначен Турккомиссией[415]. И. X. Хидыралиев (1891–1929) также был выпускником русско-туземной школы. Родившийся в кишлаке близ Намангана, в марте 1917 года Хидыралиев был избран в комитет общественной безопасности родного кишлака, а в ноябре 1917 года – в администрацию Ошской городской думы (ни один из этих органов не был революционным). В партию вступил только в январе 1919 года, когда была образована ячейка в старом городе Маргелана, но после этого был централизованно направлен на борьбу с басмачами за контроль над Ферганской долиной. В 1919–1920 годах служил в Красной армии и ЧК, был избран в Ферганский областной комитет КПТ, а в 1922-м назначен в Туркбюро. Затем стал наркомом земледелия в Туркестане, а также видным деятелем всесоюзного уровня: в 1923–1925 годах являлся членом Реввоенсовета СССР, в апреле 1924 года ездил в Лондон в составе советской делегации, которая вела переговоры о торговом соглашении с Англией[416]. Туркмен К. С. Атабаев (1887–1938) родился в Тедженском уезде в известной семье, но в шестилетнем возрасте осиротел. Учился в русско-туземных школах, окончил Ташкентскую учительскую семинарию. До революции трудился учителем и переводчиком, в 1919 году, работая в советских органах, вступил в партию. Быстро поднялся по служебной лестнице и в сентябре 1920 года был введен в ЦК КПТ. В 1920–1922 годах возглавлял Туркестанский Совнарком[417].

Основной проблемой для партии являлся поиск национальных кадров, с которыми она могла бы общаться и которые занимали бы определенное положение среди коренного населения. Учитывая малочисленность мусульман, имевших современное образование и владевших русским языком, у партийных властей не было иного выбора, кроме как ориентироваться на одних и тех же людей. К тому же партия не могла позволить себе разбрасываться драгоценными человеческими ресурсами. Когда местные коммунисты совершали оплошность, им лишь объявляли выговор. В сентябре 1922 года Тюрякулова, Рахимбаева и Атабаева обвинили в том, что им не удалось арестовать курбаши Бахрама, когда он находился в окрестностях Самарканда. Средазбюро сочло это преступной халатностью, но вместо того, чтобы арестовать или исключить этих лиц из партии, отправило их в Москву, на работу в ЦК[418]. Рахимбаев и Атабаев вернулись в Туркестан на следующий год и возобновили карьеру. Тюрякулов работал в Центральном издательстве народов СССР в Москве до 1928 года, когда был назначен советским консулом в Королевство Хиджаз, в Джидду. В 1932 году, когда дипломатическим отношениям между новообразованным государством Саудовская Аравия и СССР был придан более высокий статус, Тюрякулов стал советским послом [Мансуров 2005]. Рыскулов вернулся в Туркестан в 1923 году, возглавил Совнарком республики и входил в состав Средазбюро;