срок аренды подходит к концу. В шестидесятые так продавались многие квартиры, а собственники забывали вовремя обновлять договор. Этот вопрос я тоже могу уладить.

– Если нетрудно, мистер Сандерс. Я не специалист в юридических делах. Я – простой учитель, живущий в съемном доме.

Мистер Сандерс снял очки.

– Тогда это для вас, должно быть, манна небесная.

– О да, так и есть, – подтвердил довольный Себастьян.

– У вас есть семья?

– Нет. Родители умерли, а я пока не сумел завлечь в свои сети ни одной женщины и не основал собственной династии. – Себастьян расплылся в улыбке.

– Вы не были усыновлены?

Он нахмурился:

– Нет. По крайней мере, если и был, родители мне не говорили.

– М-м-м. – Сандерс неспешно потягивал кофе.

– Вы… полагаете, что…

– Мистер Фредерикс, я ничего не полагаю. Полагать – не мое дело. Однако после сорока лет практики юрист обычно усматривает некую логику даже в самой, казалось бы, необъяснимой ситуации. Впрочем, это, друг мой, уже выяснять вам. Я могу смазать лишь правовые колесики; человеческие мне неподвластны. Я, разумеется, пришлю вам все документы, но сейчас, увы, вынужден попрощаться, поскольку меня уже ждет клиент.

* * *

Себастьян вышел из конторы адвоката словно в трансе. Направился в ближайший паб и, чтобы в голове прояснилось, опрокинул в себя стакан виски.

Неужели Сандерс намекал на то, что Хью Данман приходится Себастьяну… отцом?

Нет! Конечно, нет!

Хью – гомосексуал, об этом знали все. Такого просто быть не может.

Наверное, причина проста: у бедного старика Хью не осталось никого в целом мире. Хью всегда относился к Себастьяну по-отечески, даже когда тот еще учился в школе.

До Ливерпуль-стрит Себастьян добрался на такси. Человеку без пяти минут состоятельному позволительна некоторая роскошь.

В поезде на пути домой Себастьян предавался мечтам. Теперь, разжившись деньгами, стоит ли оставаться воспитателем в Святом Стефане – или лучше уволиться, объехать мир… крикет на Карибах, регби в Новой Зеландии… сколько возможностей открывается!

И она… Как она отреагирует, когда Себастьян расскажет? Означает ли это, что он наконец сможет предложить ей то, чего она заслуживает?

Глава двадцать четвертая

Джаз резко открыла глаза. Шесть утра. Сон как рукой сняло, она вскочила с кровати, проверила мобильный.

Пропущенных звонков не было, но сердце все равно громко стучало, и Джаз не терпелось попасть к отцу. Она торопливо оделась, натянула пальто. Патрик пошевелился.

– Который час? – спросил сонно.

– Начало седьмого. Я в больницу.

– Встретимся там?

Джаз выглянула в окно.

– Снег быстро тает. Теперь ты без проблем вернешься в Лондон.

– Джаз. – Патрик протянул к ней руку.

Джаз оставила жест без ответа.

– Я побежала. Позвоню тебе, расскажу, как папа.

* * *

Селестрия устало улыбнулась вошедшей в палату дочери.

– Привет, мам. – Джаз поцеловала спящего отца. – Как он?

– Хорошо. Папа хорошо, Джаз. Показатели жизненно важных функций улучшились, он спокойно спал.

– О мама, слава богу! – Джаз всхлипнула.

– Да, слава богу, – повторила Селестрия. – Опасность еще не миновала, но с каждым часом она отдаляется. Медсестра сказала, ему хотят вскоре снять маску и посмотреть, сможет ли он дышать самостоятельно.

– Давай ты сходишь позавтракаешь, а я посижу с папой.

– Давай. Мне уже спокойнее его оставлять. – Селестрия махнула на окно. – Снег тает, так что ты сможешь нормально добраться в Норфолк.

– Мам, я останусь до тех пор, пока папе не станет лучше. Решение не обсуждается, хорошо?

– Конечно, милая, конечно. Я ненадолго.

Джаз посмотрела на отца. Тот действительно выглядел сегодня не таким бледным, как вчера. Она покраснела: знал бы папа, чем занималась его дочь, пока он боролся за жизнь…

Папа никогда не любил Патрика, считал его неподходящей партией для Джаз и в силу своего характера даже не пытался этого скрывать.

Она ласково погладила отцовскую руку, ненавидя себя за ночное желание и полученное удовольствие. Вздохнула. Для них с Патриком обратной дороги нет. Мало того, он просто-напросто воспользовался вчерашней уязвимостью и слабостью Джаз.

Впрочем, она ему это позволила.

Джаз ощутила пожатие ладони и увидела устремленный на нее взгляд отца.

За спиной Джаз выросла медсестра, изучила мониторы.

– Доброе утро, Том. Доброе утро, мой звездный пациент. Вы молодец.

Звездный пациент улыбнулся.

– Такой молодец, что врач разрешил на десять минут снять маску – если обещаете не слишком много болтать с дочерью.

Том кивнул, и медсестра аккуратно сняла маску. Вручила Джаз чашку со льдом.

– Во рту у вашего отца очень пересохло. Давайте ему рассасывать кусочки льда.

Джаз взяла ледышку, смочила потрескавшиеся папины губы. Тот застонал от удовольствия.

– Папа, ты просто молодчина. – Джаз постаралась говорить спокойно.

– Не верится, что я еще здесь, – прохрипел он. – Думал, я нужен великому боженьке наверху.

– Нет, пап, внизу ты ему нужнее. Мама пошла завтракать. Это говорит о том, насколько тебе лучше. Последние восемнадцать часов она от тебя не отходила.

Глаза Тома наполнились слезами.

– Скажи ей, что я ее люблю, – прошептал он.

– Скоро скажешь сам. Пока лучше много не разговаривай.

Том кивнул, его глаза вновь начали закрываться. Вошла медсестра, надела на него маску. Джаз тихонько наблюдала за дремлющим отцом.

Когда вернулась мама, Джаз передала ей слова отца.

– Замечательно, что эту жуткую маску сняли, пусть и ненадолго. Патрик, кстати, в буфете. Ждет указаний, как он выразился.

Джаз залилась краской:

– Ясно. Схожу к нему, попрошу уехать.

– Кажется, Патрику очень нравится тебя ждать. Он подумывает прогуляться утром по Кембриджу.

– Это ни к чему. – Джаз резко встала. – Скоро вернусь.

* * *

Полусонный Патрик пил кофе за вчерашним столиком.

– Что тебе заказать, Джаз?

– Ничего, я на минутку. Пришла сообщить, что не нужно сидеть тут целый день. Я не уеду, пока не услышу от врача, что папа вне опасности. Когда понадобится, попрошу Майлза меня забрать. Дороги уже почти чистые, он быстро прикатит. Однако большое спасибо тебе за помощь. Я очень благодарна.

Патрик грустно посмотрел на бывшую жену:

– Джаз, давай хотя бы договоримся о встрече, чтобы обсудить вчерашнее? Я, наверное, веду себя несолидно, но для меня это очень важно, даже если для тебя – нет.

– Я позвоню с новостями о папе, тогда и обсудим.

Джаз говорила холодно и официально, это был единственный способ не расклеиться. Она клюнула Патрика в щеку.

– Спасибо тебе. От всей души.

Отвернувшись, Джаз торопливо пошла прочь, к выходу из больницы. Шагнув на холодный воздух, ощутила, как вспотели ладони и лоб.

Джаз отыскала скамейку, села и набрала номер Майлза.

– Как дела? – тут же отозвался он тоном человека, ожидающего плохих новостей.

– Папа пережил