На вкус она соленая и совершенная, как у Лео, и я не трачу ни капли, высасывая и вылизывая ее дочиста.

— Святое дерьмо, — это все, что я могу сказать, когда сползаю с его тела и опускаюсь рядом с ним. Он тянется ко мне, прижимая меня к своей груди. Я стала думать, что это мое любимое место. Это опасная мысль, но в данный момент я не могу отрицать, что это правда.

Как и я, он, кажется, разрывается на части, делает рваные вдохи и крепко сжимает меня, словно я могу исчезнуть.

— Ты была идеальной, бабочка, все это. — Его тон такой нежный, такой заботливый, что это ломает что-то внутри меня.

Это тон, который запечатывается в моем сердце, безошибочно отмечая, что я принадлежу ему.

Снова. До сих пор.

* * *

Лео

Я неподвижно лежу на животе Али, мы оба переводим дыхание, мышцы все еще подрагивают от сильного кайфа. Ее пальцы лениво проводят по моей груди, останавливаясь на татуировке в виде бабочки на моей груди. Если это не признание в любви, то я не знаю, что это такое, но она этого не замечает.

Аля приняла решение: я ей не нужен — вор, мужчина, который уже причинил ей столько боли, что хватит на всю жизнь. Как бы ни разрывало меня на части, я отпущу ее. Все, что я могу сделать сейчас, — это оставить ей лучшие воспоминания, чем те, что были при нашей первой разлуке.

Я обхватываю ее и шепчу ей на ухо:

— Что тебе нужно, бабочка?

— Быть рядом с тобой еще раз.

Я поворачиваюсь на спину, предлагая ей свое тело.

— Бери, что тебе нужно.

Она скользит ногой по моим бедрам, усаживая себя на меня, а я провожу пальцами по ее груди, по соскам и, наконец, обхватываю ее ребра. Ее влажная сердцевина ласкает мой член, дразня его, и от этого я только сильнее хочу ее.

— Вставь его, — умоляю я, потому что не могу больше ни минуты находиться не внутри нее.

Ее взгляд задерживается на мне, когда она выравнивает мой член со своим входом. Покачивая бедрами, она медленно опускается на меня, дюйм за дюймом, принимая в себя всю мою длину, медленно растягивая ее. Она такая тугая, что мне кажется, будто я занимаю все пространство внутри нее.

— Черт, Лео, это так приятно, — хнычет она. Звук моего имени на ее губах, ощущение стенок ее киски, обхватывающих мой член, — все это слишком идеально. Она испортила для меня секс. После этого я мог бы стать священником.

— Ты идеально мне подходишь, — говорю я ей. Возбуждение пронзает меня, когда она приподнимается со мной, а затем снова опускается. Она закрывает глаза и откидывает голову назад, из ее губ вырывается протяжный стон.

Я нащупываю пальцами ее клитор, круговыми движениями поглаживаю его, затем сильно щелкаю по нему, когда она начинает медленно оседлать меня, сминая свой таз с моим.

Моя рука поднимается вверх и хватает ее за запястье. Ее взгляд встречается с моим, в ее поразительных голубых глазах таится та же душевная боль, что душит меня. Но она должна это услышать.

— Я никуда не уйду. Я всегда буду ждать тебя здесь.

Она кивает, прикусив губу. Даже в темноте я вижу, как блестят ее глаза. Мои руки обнимают ее лицо, притягивая ее губы к своим, чтобы облегчить эту боль. Она наклоняется, и я прижимаюсь к ее губам.

Поцелуй передает все, что я не могу сказать. Как сильно я хочу ее. Как сильно я все еще люблю ее.

Он долгий и медленный. Интимный. Наши рты слились воедино, мы дышим одним и тем же дыханием, а она бьется об меня, ее клитор с каждым движением бедер врезается в мой лобок. От этого восхитительного трения по моим венам пробегали искры удовольствия.

— Вот так, бабочка. Используй меня, чтобы кончить. Используй мой член. Потому что он твой, детка.

Когда она отстраняется, голод в ее выражении лица разжигает мою похоть. Мои руки сжимают ее бедра, удерживая их, и я поднимаюсь с кровати, вбивая в нее все, что у меня есть. Она такая мокрая; звук, с которым я вхожу и выхожу из нее, такой непристойный, такой горячий, что у меня по позвоночнику пробегают мурашки.

Ее дыхание учащается, глаза закрываются. Она уже близко. Я знаю ее тело так же хорошо, как свое собственное. Она стоит на грани оргазма, и я отчаянно хочу довести ее до этого. Я засовываю большой палец ей в рот, и она с радостью принимает меня внутрь, ее язык омывает мой член, а стенки ее киски начинают пульсировать вокруг меня.

— Смотри на меня, — напоминаю я ей. Если это наш последний раз, она не лишит меня удовольствия наблюдать, как она распадается на части. — Ее горящий взгляд встречается с моим. — Ты будешь смотреть мне в глаза, когда будешь кончать на моем члене. — Ее руки хватаются за мои плечи, ногти впиваются в кожу, а ее внутренние мышцы сокращаются. Она разрывается на части, ее спина выгибается дугой, и она издает мучительный всхлип.

Мой собственный оргазм следует за ней, омывая меня, как приливная волна, волнообразные потоки которой стирают все остальное. Я заливаю ее киску своей спермой, мои пальцы впиваются в ее бедра, прижимая ее к себе, пока мое тело не обвисает, а я все еще нахожусь внутри нее.

Но никто из нас не двигается. Я сдерживаю эмоции в своем горле, пока мы переводим дыхание. Мои ладони пробегают по ее волосам и спине, и даже когда она ложится на меня, ее конечности ослабли и устали, я все еще хочу от нее большего.

— Ложись на спину, — инструктирую я ее, мучительно медленно выходя из нее.

— Вот так? — тихо спрашивает она, раскинувшись на кровати рядом со мной.

— Да. Такая хорошая девочка, — промурлыкал я, проводя большим пальцем по ее губам. Откинувшись на спинку стула, я раздвигаю ее ноги так, что мне открывается беспрепятственный вид на ее стекающую киску.

— Просто. Вот так.

Я могу сказать, что она чувствует себя неловко, даже после того, что мы разделили, но мне нужно видеть, как мое семя, смешанное с ее удовольствием, вытекает из нее.

— Блядь, Аля, я снова становлюсь твердым от этого вида.

Держа ее бедра широко раздвинутыми, я располагаю свое тело между ее, как будто собираюсь снова войти в нее. Но я этого не делаю. Я провожу головкой члена по ее щели, собирая свое семя, вытекающее из нее.