В деловых кругах среди людей, имеющих большой зуб на Кузнецова, родилась идея кинуть его на бабки — чтобы он потерял существенную даже для него сумму. Он ведь остался должен деньги в Питере и явно отдавать не собирался. Группа обиженных обратилась к известному финансисту Валентину Петрову со своим желанием если и не получить назад свои деньги, то хотя бы порадоваться потере денег министерским работником Кузнецовым.

И талантливый финансист Петров эту потерю обеспечил. С нынешним министерским чиновником Кузнецовым он был знаком давно, с тех лет, когда москвич еще был ленинградцем. Как я поняла из документов, Петров знал, что никакой комплекс в Болгарии на самом деле строить не будут, и идет сбор денег с европейцев, которым запудрили мозги. В тот период как раз много англичан с разным уровнем достатка покупали недвижимость в Болгарии. Цена на дома в Великобритании резко пошла вверх, одновременно появилась реклама с предложением покупать дома в Болгарии и странах бывшей Югославии, чтобы, например, жить в них в старости — и дешевле, и климат лучше. Немало англичан в эти проекты вложились с разным успехом. Но Петров специально выбрал элитный комплекс. Ведь не может же российский министерский чиновник жить в каком-то маленьком домике, в какие планируют перебраться пенсионеры-англичане?

В результате Петров оказался козлом отпущения. Правда, он ни во время следствия, ни на суде не назвал людей, которые делали ему заказ, и вообще даже не намекнул, что лишение чиновника двух миллионов евро было чьим-то заказом. В благодарность за помощь, а потом и за молчание Петрову помогали и с адвокатами, и с «гревом». Но чиновник задействовал свои связи, и Петрову пришлось пойти по этапу.

Русалкин был одним из заказчиков Петрова — Леонид Алексеевич в свое время потерял деньги из-за нынешнего министерского чиновника Кузнецова, правда, небольшие. Но ведь потерял, и Кузнецов ничего не вернул!

В папочке имелись документальные подтверждения прошлых «подвигов» Кузнецова, на которого, как оказалось, в девяностые годы дважды уголовные дела заводили. А теперь он, значит, к государственным финансам подпущен? Лиса охраняет курятник.

Кузнецов откуда-то узнал, что документы у Русалкина? Но ведь Леонид, наверное, не возил их в машине? Полиция проводила в квартире обыск. Им было дано конкретное задание? Никакого несанкционированного вторжения не было. Почему домработница решила, что за покушением на Русалкина стоит Кузнецов? Зачем ему? А Русалкин, собирая материал, скорее всего, старался для друга. Или это вообще был компромат, собранный Валентином Петровым в годы пирамидостроения и отданный на хранение другу, который, в свою очередь, отдал его домработнице.

Опять Настя? Которая быстренько появилась и забрала ноутбук?

Ничего не понимаю!

Меньше чем через месяц по всем каналам показывали растерянного министерского чиновника Алексея Кузнецова и выложенные перед ним аккуратные стопки бумажек, похожих на купюры по сто евро, а его ладони озаряли полумрак зеленым фосфоресцирующим светом. Это была специальная краска, которой метят купюры. Кузнецов был взят с поличным при получении взятки в два миллиона евро. Ушлые журналисты тут же вспомнили историю про другие два миллиона евро, которые чиновник вложил в так и не построенный комплекс в Болгарии. И с чьей-то легкой руки он получил кличку «Лешка-Два-Лимона», возможно навеянную воспоминаниями про «Мишку-Два-Процента». Но так как он был «большим человеком», его отправили не в следственный изолятор, а под домашний арест.

На следующий день после громкого ареста мне на личную почту пришло письмо с незнакомого адреса. В теме письма значилось «Ждем малыша». А ведь о моей беременности знало очень мало людей! В письме была ссылка, по которой мне предлагалось перейти, чтобы посмотреть интересное видео. Я на всякий случай позвала сына. Не хочется цеплять никакие вирусы.

— Ну, давай посмотрим, — предложил ребенок. — Вообще теперь такие умные смартфоны, что «догадываются» о беременности раньше самой будущей мамочки. В США зарегистрирован такой случай. Девочке лет пятнадцати на телефон стала приходить реклама товаров для беременных и новорожденных. Родители подали в суд. А оказалось, что у нее изменились пищевые пристрастия, и на это отреагировала соответствующая программа, от которой пошел сигнал нужным рекламодателям. И она на самом деле оказалась беременна!

— Но в моем телефоне слишком умных программ быть не должно. Я же за тобой телефоны «донашиваю». У меня только американские медицинские диагностические приложения. Они мне рекламу ни разу не присылали! И это же не СМС, это письмо на почту!

Сынок пожал могучими плечами и кликнул по ссылке.

Перед нашими взорами предстала Настя.

— Опа! — сказал сын.

Настя не тратила время зря, просто сообщила, что эту запись я смогу посмотреть один раз. Она вообще была краткой. Она предлагала мне больше никуда не совать свой любопытный нос и ничего не пытаться выяснить. Моему сыну ничего не угрожает и никогда не угрожало — с Настиной стороны. Она признавала, что использовала его в своих целях.

— Опа! — опять сказал мой мальчик, и я взяла его за руку.

Мне, по словам Насти, тоже ничего не угрожает и не будет угрожать, если я буду жить своей жизнью и не влезать в чужую, которая меня не касается и в которой я мало что понимаю. Но она не могла не похвастаться.

— А здорово мы сделали с двумя лимонами, правда? Чтобы он понял, откуда ветер дует!

Потом она сказала, что будет иногда за мной следить — на всякий случай. Я же хочу, чтобы мои дети были живы и здоровы? У них может оказаться не такой сильный ангел-хранитель, как у меня.

— Заказ был на женщину, которая сядет в машину Русалкина на стоянке перед больницей. Вместе с ним или не вместе, как получится. Он вообще-то понял, что молчать надо и никуда не лезть. Вам повезло, Наталья Николаевна. Второй раз может так не повезти. Но я думаю, что теперь вы все поняли правильно. Вы же умная женщина. Только любопытная. Живите своей жизнью!

Запись закончилась. Мы с сыном посмотрели друг на друга. Мой мальчик явно был расстроен.

— Мам, забудь ты всю эту семейку! И Настю, и папашу ее. Тебе не о них сейчас надо думать. В этом она права.

* * *

При вступлении в права наследства я уже была с заметным животиком. Но я сама поражалась тому, как похорошела! Когда я ходила беременная Ромкой, я подурнела, теперь же все было с точностью наоборот! Домработница Леонида Алексеевича в нотариальной конторе взяла на себя роль моего адвоката, о чем я ее не просила. Двое из троих друзей Русалкина, которым отходил завод, посмотрели на меня с интересом. Они оба вскоре позвонили мне (по отдельности) и предложили встретиться. Но я была глубоко беременна от другого мужчины. Это не смущало ни того, ни другого. Лариса Черенкова попросила взять ее крестной матерью.

Нотариус вручила мне заклеенный конверт, который мне следовало прочитать дома. Да я и не собиралась это делать при таком скоплении народа. На нем не было написано ничего.