— У меня порядок с головой. Я спросила, мальчики у вас? Ответь мне на этот простой вопрос.

— Сначала ты ответь! Стас сказал, ты бросила семью! Это правда?

— Ну, раз Стас сказал…

— Боже мой… Что ты наделала!

— Еще раз: мои сыновья у вас? — повысила голос Майя. — Стас лежит в больнице, я должна знать, где они…

— Стасик в больнице? Это ты его довела, ты. Мальчики у нас, их привез Стасик и просил присмотреть за ними, пока с тобой разберется. Поезжай к мужу и на коленях проси…

— Спасибо, мама, — прервала Майя поток стенаний. — Легко судить, не зная всех обстоятельств, но я вас прощаю. До свидания, мама, папе привет.

В салоне царило молчание, бывает, оно намного сильней, чем тысячи слов сочувствия и поддержки.

В тот вечер Майю не пустили к мужу — официально Стас муж, от этого никуда не денешься. Лечащий доктор заверил, что с ним полный порядок, сломано пара ребер — ерунда, всего лишь небольшие трещины, а гематомы… они пройдут. В общем, не смертельно, утром переведут Стаса в обычную палату.

— Это те же, кто убил Галину, — сделала поспешный вывод Майя, возвращаясь в джипе после больницы домой, то есть к Борису.

— Картину с намеком на смерть прислали тебе, а убить пытались мужа? — озадачилась Ксюша. — Не вписывается в логику.

— Мои преследователи не сильно заботятся о логике, — напомнила Майя. — У них она своя, только им понятная. Господи, как я устала от всего этого… Иногда мне чудится, что вижу дурацкое кино, мне противно, но я его тупо смотрю и ничего не могу поделать, я как привязанная к этому фильму. А иногда такое отчаяние перекрывает кислород… все эти смерти, нападения… все из-за меня.

— Не сдавайся, — прикрикнула на нее Ксюша. — Кто-то только и ждет этого. Ничего, Майка, мы тоже помашем флагами победы, вот увидишь, каждый ответит за свой вклад в твою травлю. Я лично не собираюсь отступать.

— Спасибо.

Михаил завез Майю с Борисом, заходить к ним с Ксюшей не стал, оба тоже безумно устали и морально, и физически. Договорились о завтрашнем дне, и некоторое время Борис с Майей наблюдали, как габаритные огни джипа таяли в темноте улицы.

А вечер редкий. Было холодно и дождливо, а сейчас тепло и безветренно, не хотелось заходить в подъезд, Майя замедлила шаг. В окнах горел свет — яркий, тусклый, желтый и белый, а за окнами жизнь — счастливая и не очень… Но Майе чудилось, что ее жизнь вот-вот прервется, главное, не знаешь, откуда ждать тот последний удар, который превратится в слово «никогда», как с Галиной.

— Что мы застопорились? — обнял ее за талию Борис.

— Ты ни слова не сказал после того, как я вышла от следователя… почему? Хотя знаю. Решил, что я пожалею Стаса и вернусь к нему.

— А что, не так будет?

— Не так. И больше эту тему давай не поднимать. Идем домой.

У подъезда Борис не дал войти Майе, что-то вынул сзади из-за пояса и только после этого открыл дверь, собираясь переступить порог первым.

— Стой, — потянула его за джинсовый пиджак она. — Что это у тебя?

Борис поднял руку, в которой держал какую-то палку:

— Это? Дубинка. Резиновая. Мне ее одолжили. Иди за мной.

После жутких событий, которые в голове не укладывались, реакция Майи была неожиданной: она стала хохотать, упав спиной на стену дома. Она хохотала безудержно и почти беззвучно, то держась за живот, то закрыв лицо ладонями. Наверное, у нее подкосились ноги, потому что Майя сползла по стене и не могла остановиться от хохота. Борис потерялся: то ли истерика с ней, то ли от напряжения довольно ерунды, чтобы появилась обратная стрессу реакция, так или иначе, но он обиделся:

— Я выгляжу дураком?

— Нет… но… очень смешно…

Она выговорила вперемешку со смехом, еще находясь во власти неоправданно веселой энергии, и почти сразу прекратила глупый хохот. Потому что вдруг увидела перед собой человека, который собрался войти в подъезд первым, а там темно и неизвестно — вдруг их поджидают. Боря готов прикрыть ее собой, принять удар, который может оказаться смертельным. Он подумал об этом? Наверняка. И все равно дает шанс выжить ей, а не забирает себе.

Майя поднялась на ноги, обняла Бориса, крепко прижавшись к нему. А тихий осенний вечер дышал с ними в унисон, обнадеживая, что завтра пойдет все по-другому, лучше, удачливей… Это было вчера.

А сегодня они завтракали на кухне. Майя привыкла к ободранным стенам, к полусгнившим рамам на окнах, к закопченному потолку, отсутствию мебели и кухонной техники. Это все поправимо, лишь бы жить и быть вместе с Борькой. За чашкой кофе она подперла ладонями лицо и смотрела на него во все глаза, еще не веря, что теперь можно не прятаться, не искать среди толпы знакомых, не лгать. У него хороший аппетит… и вообще Боря очень хороший.

— Почему ты смотришь на меня так пристально?

— Знаешь… все, чего я боялась, случилось — моя семья развалилась, как детей будем делить, покажет будущее, но я уже этого не боюсь. Правда-правда. Страшней то, что происходит вокруг, — ювелир, Галина, избитый до полусмерти Стас, Лялька твоя неизвестно где…

— Она не моя.

— Конечно, — улыбнулась Майя, потом потупилась. — И при всем этом кошмаре… я переживаю, правда-правда! Но я… счастлива. Мне очень стыдно.

Борис взял ее за кисть, поднес к губам и, целуя пальцы, признался:

— Я тоже. Счастлив. Но мне не стыдно, извини. А чтобы наше счастье стало полным, нужно невидимок нейтрализовать. Мне покоя не дает одна мысль даже во сне: они опережают тебя. Но! Гарри почему-то не тронули…

— Потому что к нему послали Лялю, — объяснила Майя. — Она как громоотвод, видимо.

— С другой стороны, она пропала. Значит, Лялька знает больше, чем нам навесила лапши. В таком случае, когда мы втроем поехали к Гарри за результатом сравнительного анализа, почему невидимки хотя бы не забрали у него портреты? Почему Ляльку увезли только сейчас, а не тогда?

Майя долго пыталась найти ответ на поставленные им вопросы, но только развела руками и отрицательно покачала головой, мол, понятия не имею.

— Если они следопыты и знают все про всех, — рассуждал Борис вслух, — почему пропустили момент, когда Лялька фактически призналась нам в сговоре с неизвестным мужчиной?

— Значит, они этого не слышали.

— Вот! — поднял Борис указательный палец. — Ксюша договаривалась о встрече с Гарри без тебя, они не знали, что она привезет ему фото Ляльки, поэтому упреждающего удара не случилось. Они не были в курсе, что мы собрались устроить Ляле допрос, но в курсе твоих планов и дел были всегда.

— Не знали… — задумчиво произнесла Майя, припоминая тот день детально. — Когда мы вышли от Гарри, во дворе было так хорошо, что не хотелось уезжать. Мы бросили сумки в машины, оставили только рисунки, а сами зашли в беседку… Подожди! Прослушивают только меня? — завибрировала она. — Ты это хочешь сказать?