нервнопаралитический газ или там ядерная бомба? Миру все равно конец, все мы умрем, какая разница? Зачем мне носить стаканами воду в море?

— Ээ… — действительно выглядит нелогично.

— Потому я и дал тебе в руки револьвер — не только для того, чтобы выстроить доверительную беседу — он подмигивает! То есть — дергает щекой, сморщивая одну щелочку слепого глаза! Ни дать, ни взять — веселый и добродушный дедушка!

— Но и потому, что я — по-настоящему верю в конец света. И мне не страшно, если ты сейчас нажмешь на курок и отправишь меня на перерождение… ведь смерти нет. И ты — это знаешь, не так ли?

— Что? Откуда ты…

— Но вопрос не во мне. Мне все равно, нажмешь ты на курок или нет. Тебе не все равно. Ты — тот, кто решает сейчас. Ты выстраиваешь свою жизнь, Кента. Кто ты такой?

— … - я молчу, решая не говорить ничего. Этот человек запутывает меня в паутине своих слов и мне очень хочется его пристрелить прямо сейчас!

— Такахаси Кента. Умен. Или по крайней мере считает себя умным — усмехается Зрячий: — но это общая ошибка. Я тоже так считал. Ты избранный, Такахаси, ты не знал об этом? Нет? Никто не говорил тебе такого? И дело не в том, что ты умен, хладнокровен, харизматичен, спокоен и знаешь очень многое из того, что не должен. Не в том, что будучи школьником ты влияешь на умы и сердца людей по всей стране. Дело в том, что ты знаешь истину… правда?

— О чем это ты? — спрашиваю я, поднимая револьвер: — истину.

— О… недаром мы зовемся «Общество Божественной Истины», Кента. — смеется Зрячий: — недаром. Но среди всех людей только ты и я знаем истину, не так ли? Вот мы сидим с тобой за одним столом и у тебя в руках моя смерть, вложенная в барабан, направленная мне в сердце… но мы разговариваем без страха. Если бы у меня в руках был такой же … ты бы не испугался, Кента, верно? Знаешь почему? Ты же знаешь, Кента, скажи это вслух… ну же?

— Потому что смерти нет — отвечаю я и чувствую, как у меня пересохло во рту. Кто этот человек? Откуда он столько про меня знает? Неужели…

— Да. И это тоже — кивает он: — и это тоже, Кента. Я понимаю, что ты все еще не доверяешь мне… хотя у тебя всегда есть возможность все же нажать на курок. О! Смотри… — он поднимает маленький колокольчик и звенит в него. Дверь позади нас распахивается и входит Лисичка-Сайка с еще одной девушкой. Глаза ее расширяются, когда она видит револьвер моей руке.

— Спокойно! — поднимает руку Зрячий: — спокойно. Все, что происходит тут — происходит по воле Божьей и моей. Такахаси Кента — не более чем инструмент Божьей воли. Ясно?

— Да, Мастер! — кланяются девушки. Очень синхронно.

— Я хочу сделать заявление — говорит Зрячий: — если Такахаси Кента в течение этого вечера убьет меня — то ему следует дать выйти за пределы комплекса. Не устраивать погони, не взыскивать мести. Если он сделает это — то моей волей он будет следующим главой нашей Семьи. Вам ясно?!

— Но, Мастер! — с болью в голосе кричит Лисичка, вторая девушка утирает слезы: — не говорите так! Мастер!

— Всему на свете есть свое время — качает головой Зрячий: — сколько я учил вас быть готовыми к этому моменту. Все мы умрем, наш мир кончится и только Кента понимает меня по-настоящему. Он и есть мой наследник, мой духовный сын. И если он решит, что пришло мое время — так тому и быть. Тело мое не сакрализировать сверх меры, ничего сакрального в нем нет, это просто плоть. Скормите меня свиньям. И относитесь к его словам, как к моим, к его приказам, как к моим, ясно?

— Мастер!

— Ступай, Сайка и передай мои слова остальным — машет он рукой: — и закройте за собой двери… — всхлипывающие девушки удаляются, а я в некотором обалдении смотрю на Зрячего.

— Ну что — весело говорит он: — теперь это и твоя проблема, а?

— Вот уж нет — кладу я револьвер на стол: — я на такое не подписывался.

— Да ладно тебе. Соглашайся. Всего-то — нажать на курок, старого слепого старикана не станет… а ты сможешь раздевать Сайку как захочешь… нет? Вот то-то. У меня нет над ними власти, они все это придумали сами. Сами! Сами обоготворили меня, сами начали под моим именем творить черт знает что! — вспылил он и ударил рукой по столу. Зазвенела посуда…

— Уже поздно… — наконец сказал он, и я вдруг увидел, что он — устал. Очень устал.

— Нам с тобой еще предстоит разъяснить все между нами — говорит он, оседая в кресле, словно из него выпустили воздух: — а пока… пока я предлагаю тебе войти в Семью самому. Моим наследником.

Эпилог

Я сижу и смотрю вниз, в долину. Туда, где просыпается сонный город, где люди встают, варят себе кофе или ставят чайник на плиту, принимают душ, занимаются любовью и готовятся прожить еще один день.

Рядом со мной, на скамейке — сидит сонная Шизука и болтает ногами. На лице у нее играет улыбка.

— Тебе этого было достаточно? — спрашиваю я у нее и она, чуть подумав — кивает.

— Никогда бы не подумала, что увижу Зрячего в догэдза — говорит она: — раньше он таким не был. Всегда важный был… хотя я маленькая была. Может и не помню уже.

— Хорошо — говорю я. Меня Зрячий не убедил. Револьвер… наверняка какой-то фокус с патронами, господи сейчас такие вещи можно творить, такие трюки. Что если и не было никакой дырки в стене, а… ну проекция, голограмма? Надо было подойти и выковырять пулю ножом, тогда бы сомнений не было. Но как всегда — горазд задним умом, а сейчас толку нет проверять — уже стрельнули туда поди. Самой настоящей пулей.

И этот финт — оставайся мальчик с нами, будешь нашим королем. Это чертова бомбардировка любовью, так в секты и попадают — создают ощущение твоей важности, раздувают его и пожалуйста, ты у них с рук ешь. Нет. Хорошо, конечно, что Шизука свой гештальт закрыла, одной причиной для беспокойства меньше станет… не буду ей ничего говорить про свои подозрения. Хотя… есть один способ проверить — согласится на предложение Зрячего, войти в