Возможно, Гитлер в глаза не видел этого текста, и тем не менее в свое время сам произнес нечто подобное.

Вы слышали, — говорит султан, — что христиане объединились против нас. Но не бойтесь. Им не превзойти нас в героизме. Вы хорошо знаете этих немытых гяуров, их повадки и манеры, не отличающиеся благородством. Это люди вялые, сонные, ленивые. Их легко привести в замешательство. Они любят поесть и выпить, терпеливо переносить невзгоды не умеют, а когда им везет, — делаются горды и заносчивы. Они любят понежиться на мягких пуховых перинах. Без женщин они скучают, без вина не могут договориться между собой. Не обладают военной хитростью. Держат лошадей только для прогулок, охотятся же с собаками. Если кому-нибудь из них нужна хорошая лошадь, они покупают ее у нас. Они не способны терпеть голод, холод, жару, сильное напряжение и тяжелый труд. Таскают за собой женщин на войне, а за столом сажают их на лучшие места. Они согревают тарелки, с которых едят. В общем, ни на что они не годны.

А вы, мои славные соплеменники, можете похвастаться многими достоинствами. Вы не заботитесь о ночлеге и пище. Вы мало спите, и для сна вам не нужна мягкая постель. Любые доски служат вам обеденным столом, а земля — ложем. Для вас нет непреодолимых трудностей, нет ничего невозможного.

Кроме того, христиане постоянно дерутся между собой, потому что каждый из них желает быть королем или князем, словом, первым. Они говорят друг другу: «Брат мой, помоги нынче ты мне одолеть этого правителя, а завтра я тебе помогу одолеть того!» Не бойтесь их, меж ними нет согласия. Каждый заботится только о своем, никто не печется о главном. Они вздорные, непокорные, своевольные и упрямые. Они не умеют подчиняться вышестоящим, а ведь это решает все!

Когда они терпят поражение в битве, то всегда говорят: «Мы были плохо подготовлены!» или «Такой-то — предатель и выдал нас!» или «Нас было слишком мало, турок — гораздо больше!» или «Турки напали на нас без объявления войны, они действовали обманом!», «Они завладели нашей страной, воспользовавшись нашими внутренними трудностями!».

Вот что они говорят, не желая откровенно признаться: «Бог на стороне турок! Это Он им помогает, и по-этому они бьют нас!»

Отзвук того, что нам известно теперь как нацистская пропаганда, явственно слышится в речи султана, произнесенной в 1453 году — то ли до, то ли во время осады Константинополя. Эхо его яркой речи звучит в речах, которые сейчас гремят в Германии. Психологическая стратегия Третьего рейха, которую некоторые считают чем-то новым, была доведена до совершенства почти пять веков тому назад турецкими султанами.

Константинополь пал 29 мая 1453 года после храброй, но безнадежной обороны, продлившейся около двух месяцев. Как раз перед началом осады султан предусмотрительно подкупил лучшего в Константинополе пушечных дел мастера, и этот человек, по имени Урбан, отлил пушку-монстра, орудие самого крупного тогда калибра, стрелявшее огромными ядрами. Но даже без этой пушки у турок артиллерия была лучше, чем у греков. Лучшие греческие орудия стреляли каменными ядрами не тяжелее 150 фунтов, турецкие же пушки могли стрелять ядрами по 1200 фунтов.

А чего стоит утверждение, подготовленное годами интриг и призванное доказать отсутствие единства в рядах христиан, — что не менее 30 000 христиан сражались под знаменами мусульман. В действительности в Константинополе было не более 10 000 христиан, способных носить оружие. А версия, приводимая в доказательство жадности и беспринципности жителей Византии, — что это будто бы у купцов Галаты султан купил свиной жир в огромных количествах, чтобы смазать стапеля и за одну-единственную ночь, усилиями тысяч людей и буйволов, посуху перетащить военные корабли на расстояние пяти миль и спустить их на воду в бухте Золотой Рог!

В конце концов турки перелезли через разрушенные стены, а часть их вошла в город через неохраняемые ворота. После захвата города турецкий солдат принес султану отсеченную голову императора Константина XII Палеолога, погибшего в последней схватке. Военачальники султана приказали солдату показать им тело. Они опознали обезглавленный труп по пурпурным туфлям с византийскими двуглавыми орлами.

Мохаммед приказал выставить голову императора на порфировой колонне перед императорским дворцом. И когда наконец все узнали, что император убит, тело похоронили по обряду греческой церкви и сам султан заплатил за масло в лампадах над гробом. Константин XII был восьмидесятым римским императором считая от Константина Великого и сто двенадцатым — считая от Октавиана.

5

Я удостоился аудиенции у экуменического патриарха константинопольского в Фанаре, части города, где живут оставшиеся в городе греки. Церковь пережила падение Константинополя. Патриарх константинопольский в современном мире — вроде призрака великого прошлого. Только в его титуле теперь звучит прежнее гордое имя поверженного города. Но прежде чем описывать Фанар и практически заточенного здесь патриарха, я кратко набросаю историю патриархии.

Когда Константин Великий в 330 г. н. э. перенес столицу империи из Рима в Византию, великие патриархаты Рима, Александрии, Антиохии, Иерусалима уже существовали. Византией управлял даже не архиепископ, а епископ. Когда Константинополь сделался самым великим, богатым, великолепным городом Римской империи, резиденцией императорского двора, естественно, возникла необходимость в создании пятого патриархата, который и был основан — и не по инициативе церковных властей, а, скорее, из политических соображений. Вскоре патриарх константинопольский стал первым среди восточных прелатов и первым по рангу после папы. Сам же он ставил себя настолько высоко, что часто противоречил папе, что порождало серьезные проблемы в отношениях между западными и восточными христианами и разобщало их.

Когда Мохаммед в 1453 году захватил Константинополь и последний император был убит, греки, которых не зарубили сразу и не обратили в рабство, бежали, спасаясь от смерти. Султан получил безжизненный город, оказался хозяином обезлюдевшей столицы. Город, где процветали торговля и ремесла, достался воинственному народу, ничего не смыслившему ни в том, ни в другом. Чтобы богатая добыча не загнила на корню, чтобы город не превратился в руины, туркам надо было убедить греков работать на себя. Как они могли это сделать? С императорской властью было покончено, но византийская церковь выжила. Султан опасался, что доведенные до крайности византийцы могут вступить в сговор с папой и, объединившись с ним, разбить турок. Поэтому он решил первым договориться с византийской церковью и, пообещав грекам возможность свободно исповедовать свою веру, тем самым предотвратить возможный альянс с Римом и в то же время поощрить греков к возвращению в город.

Священнослужителям, оставшимся в захваченном Константинополе, было предложено выбрать патриарха — некоторое время эта должность была вакантна.

С назначением на нее фанатичного монаха, который яростно противился союзу с Римом, старая патриархия, поддерживаемая теперь мусульманским султаном, приобрела новые и удивительные черты. Патриарх носил титул паши с тремя бунчуками[19], и его торжественно посвящал в сан сам султан — имитация церемонии, которую в христианские времена совершал император. Результат такого неестественного союза был поистине курьезным.