Позже мы лежали, закутавшись в простыни, в полутьме нашей спальни, и я заняла свое привычное место — угнездилась у него под мышкой, а он прижал меня к себе.

— Мы справимся? — Его голос был едва слышен.

— Хочу в это верить, Ксавье.

Я забуду обо всем, научусь жить с этим, с воспоминанием, которое мне никогда не удастся стереть, с виной за свое предательство человека, которого люблю. Научусь жить с его упреками, терпеть, когда это будет вклиниваться между нами. А еще я научусь жить с новым жестким характером Ксавье. С его новой силой, которая сбивает меня с толку, но которую я уже люблю. Я смогу, раз хочу этого, как ничего другого.

Дети нашли нас крепко спящими, обнявшись. Никакие кошмары меня не мучили. Будильник не прозвонил. Когда мы вынырнули из сна, даже вид застывших в ногах кровати Пенелопы и Титуана не подсказал, что с нами произошло и что происходит в эту минуту, — мы переглядывались, недоумевая. Мы провели ночь, приклеившись друг к другу, потому что боялись, как бы один из нас не сбежал. И пусть наши сердца бились в унисон, у этого пробуждения был привкус похмелья. Я сомневалась в реальности прошедшей ночи. Может, она мне приснилась? Тем более что накануне мы обменялись резкими, жестокими словами, полными недомолвок. Сражение за наше спасение только началось.

— Я займусь детьми, отдыхай. — Я погладила Ксавье по щеке.

Но он меня не отпускал.

— Я должна идти, Ксавье, иначе наша дочь разнесет дом по кирпичику.

Он нахмурился.

— Ты придешь? — испуганно спросил он.

Я неуверенно поцеловала его, как если бы право на поцелуи, которое я себе вчера вернула, больше мне не принадлежало.

— Конечно.

Я быстро оделась, плеснула в лицо холодной водой, дети за это время проглотили по миске хлопьев и уже ждали меня в прихожей. Их надо было срочно доставить в школу.

Когда я вошла в дом, от мысли, что я останусь наедине с Ксавье, меня пробрала дрожь. Где гарантия, что его настроение со вчерашнего вечера не изменилось? Может, энтузиазм у него поутих? Как и мой, только еще явственнее. Может, окрепли сожаления… Он был на кухне и оживленно беседовал с Месье и Мадемуазель. Это был действительно он, тот Ксавье, которого я всегда знала. Их тайные переговоры разом прекратились, как только я присоединилась к троице, и животные отошли от него, чтобы потереться о мои ноги. Я рассеянно погладила их, во многом для того, чтобы заполнить повисшее смущенное молчание.

— Хочешь кофе? — прервал его Ксавье.

Он протянул мне чашку, я взяла ее и села к столу, чтобы укрыться от его взгляда, который цепко держал меня. Ксавье стоял, отодвинув в сторону костыли и прислонившись к рабочему столу.

— Ава?

Я обернулась. Меня гораздо сильнее, чем я могла предположить, взволновала сама сцена: мы вместе пьем утренний кофе, и у Ксавье почти веселое лицо.

— Хочу попросить тебя об услуге.

— Слушаю.

— Сможешь отвезти меня в лечебницу? Я бы хотел, чтобы ты была со мной.

Вспышка любви в сердце.

— Конечно… Соберусь, и поедем.

Я помчалась по лестнице — никак нельзя, чтобы он увидел мои мокрые глаза.

Я уже входила в душ, когда дверь ванной открылась. Я застеснялась: Ксавье впервые после долгого перерыва видел меня обнаженной в ярком свете дня. Накануне мы, конечно, занимались любовью бурно и без намека на застенчивость, но нам еще предстояло заново приручить простоту и спонтанность каждодневных жестов. Ксавье было так же неловко, как мне. Сбитые с толку, мы долго смотрели друг на друга, и его губы сложились в кривоватую гримасу.

— Мне тоже нужно собраться.

Вместо ответа я улыбнулась ему. По мне текла вода, Ксавье брился, и мы обменивались смущенными взглядами в зеркале. Когда я вышла из душевой кабины, он протянул мне банное полотенце, как делал это раньше.

За всю дорогу мы не произнесли ни слова. Ксавье безостановочно крутил на пальце обручальное кольцо. После аварии я ни разу не заметила, чтобы он это делал. Выходит, к нему возвращаются привычные невротические жесты. Он заставлял себя размеренно дышать. Я не рискнула представить, что он чувствует на пороге возвращения к работе. Я изо всех сил надеялась, что ему будет комфортно и что сегодня вечером он скажет себе: да, я смогу лечить животных, как раньше. С его точки зрения, этот день был обязательной контрольной проверкой, тестом на психологическую устойчивость. Если он сможет проводить в клинике хотя бы по несколько часов ежедневно, ожидая, пока нога полностью восстановится, за его душевное равновесие можно будет не беспокоиться… Когда я припарковалась, Ксавье не шелохнулся, приклеившись взглядом к лечебнице, с трудом сдерживая зашкаливающие эмоции. Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и вдруг инстинктивно отпрянул и насупился, внимательно изучая своего временного заместителя, который появился на пороге.

— Он симпатичный, — прокомментировал Ксавье севшим голосом.

— Я тоже так считаю.

Он схватил мою руку и сдавил, едва не расплющив. Наклонившись, нашел мои губы и впился в них поцелуем.

— Спасибо, Ава… Спасибо, что позаботилась о том, чтобы моя лечебница не развалилась вместе со мной.

Я погладила Ксавье по щеке, прислонилась лбом к его лбу, провела рукой по волосам.

— Иди, он тебя ждет, это касается только вас двоих, ветеринаров. Вам нужно многое обсудить. Теперь, когда ты благополучно добрался до места назначения, мне в вашей компании делать нечего.

— До вечера.

Он выбрался из автомобиля, собрался захлопнуть дверцу, но я придержала ее.

— Позвони, когда захочешь обратно, я заеду за тобой.

Он отвел глаза.

— Нет, меня и такси устроит.

— Я могу закрыть галерею, мне не составит труда.

— Ава… я поеду домой, а оттуда в больницу, мне сегодня надо там быть.

— А-а-а…

Новый удар в сердце, на этот раз гораздо более болезненный. Она — он — всегда будет стоять между нами.

— Ну да, — продолжила я, — скрипка… Она обрадуется.

— Ава…

Я на мгновение отвернулась, чтобы взять себя в руки, мне было нечего возразить и не в чем его упрекнуть, я не забывала о кресте, который должна нести. Неистребимое воспоминание о Саше. Когда слабость прошла, я сумела посмотреть на Ксавье, и мое лицо, надеюсь, было более-менее спокойным.

— Все в порядке, хорошего тебе дня.

Он, как мне показалось, все равно нервничал, но ничего лучше я придумать не могла. Он закрыл дверцу и направился к клинике. Его временный заместитель вышел ему навстречу, и они обменялись теплым рукопожатием. Перед тем как войти внутрь, Ксавье обернулся ко мне, я ему усердно помахала, он ответил тем же и приступил к своим обязанностям ветеринара. Я поехала в галерею.