– Красота какая! – ахнула Анна, появляясь в гостиной в платье ультрасовременного кроя, но из старинных кружев телесного цвета, словно присыпанных золотистой пыльцой времени. Распущенные темные волосы волнами спадали на обнаженные плечи и спину.

На руке подруги Лида заметила браслет, точно такой, как и у нее, и удивилась: она-то думала, что Лазарь отыскал его в антикварном магазине. Хотя, возможно, браслеты были парными, и второй… Раздался грохот – это Сашка свалился с табуретки.

– Но если наш профессор немедленно не явится домой – ему несдобровать. – Хозяйка деликатно не заметила конфуза гостя. – А ты, Лида, бегом в нашу комнату: тебя там платье дожидается.

Лида, которая как раз печально обозревала свою походную одежду, поспешила скрыться в бывшей комнате Валерия. Подошла к своей кровати и оцепенела от восторга. У нее даже появилась дерзкая мысль, что в этом алом платье с широкими рукавами и отделкой по вороту из черных заклепок она будет выглядеть едва ли не так же эффектно, как Анна.

Но Лида быстро обуздала разыгравшуюся фантазию. Мгновенно переоделась и надолго застряла у зеркала шифоньера. От процесса неудержимого самолюбования ее оторвал лишь звонок в дверь. Это вернулся Лазарь, бесконечно усталый, с воспаленными глазами, но с сияющей улыбкой.

Едва расселись за столом, как Мила по-школьному подняла руку, прося слова. Лазарь поспешил наполнить бокалы, но Журавка тревожно затрясла головой, давая понять, что это не тост:

– Я просто хотела предупредить, чтобы из-за меня не возникло неловкостей за столом. В общем, Лида, я знаю, что ты – вечница.

– Сама догадалась, что ли? – удивился Марат. – Я точно не проболтался.

– Сама. Лида, с первого дня, как мы познакомились, я поняла, что ты не такая, как все. Что с тобой я словно получаю пропуск в волшебную сказку.

– Я сама тогда ничего еще о себе не знала, – улыбнулась воспоминаниям Лида.

– Страшноватая сказочка получилась, – хмыкнул Ворон.

– Неважно, если все наладится в конце концов. Когда-нибудь мы будем вот так же сидеть за столом и вспоминать наши приключения. Только с нами будут еще Алеша и Валерий.

– И еще Полина, – торопливо подхватила Лида.

– И разница в возрасте между некоторыми будет куда заметней, – ухмыльнулся Ворон.

– Но мы все равно не упустим шанс хорошенько оттянуться, – вставил свое слово Ревунов.

Хоть напрямую тоста и не прозвучало, все сдвинули бокалы. Анна, как почудилось Лиде, прикрыла бокалом лицо, украдкой смахивая слезинки. Но, перехватив взгляд Лиды, заговорила оживленно:

– Так, накладываем полные тарелки и оцениваем мою стряпню. Между прочим, перед вами рождественские блюда разных стран и народов. Свиная нога с вишнями и гвоздикой ждет своей очереди на кухне. Так же как и туррон со сливками и орехами. Почему никто не восхищается?

– Вечности не хватит, чтобы насладиться твоей стряпней, Анна, – сказал Лазарь.

Марат метнул на него быстрый взгляд, одновременно завистливый и восхищенный.

Когда все в обязательном порядке отдали должное кушаньям, и впрямь изумительным, Вельшин спросил деловито:

– Лазарь, а как там дела с Книгой? Во дворце только и говорят о том, что появился новый переводчик и скоро Книга отдаст свои последние тайны.

– Еще как отдаст, – хитро прищурился Лазарь. – Только не всем. И я внимательно прослежу, чтобы она отдала их по назначению.

– Тебе удалось разобраться с теми буквами? – оживилась Лида. – Ну почему их так много?

– Удалось, – степенно кивнул профессор. – В общем, секрет оказался на поверхности. Все дело в лунном принципе.

– Никогда не слышала о таком принципе, – подала голос Мила.

– Разумеется. Поскольку я лишь сегодня его открыл. Древние вечники, работая над Книгой, меняли шрифт в зависимости от фаз луны. Представьте себе любую букву русского алфавита. В своем законченном виде она приравнивается к луне. А потом начинает таять, усыхать, пока от буквы остается самая малость. Отсюда великое количество знаков – на первый взгляд. Сложного тут нет, думаю, мой предшественник также догадался об этом. Но осторожничал и выдавал информацию по капле.

– Значит, вы теперь можете прочитать всю Книгу?! – роняя от волнения вилку, вскричал Ревунов.

В ситуацию с Лунным гримуаром Лида посвятила его по пути сюда. И кажется, парень воспылал к Книге жгучим интересом.

– Увы, не всю. Часть Книги, самая древняя, в самом деле сильно пострадала от долгого лежания в земле. Буквы расплылись, появились посторонние трещины и подтеки. Кстати, лет триста назад я сам эксперимента ради начертал одну рукопись, – оживился Лазарь. – Она весьма известна сейчас как рукопись Войнича. Шифр там самый примитивный, но часть букв имеет эти самые подтеки, как будто случайные. В зависимости от того, учитывают ученые эти самые подтеки или нет, смысл манускрипта меняется от средневекового трактата о природе всех вещей до собрания средневековых же скабрезностей.

– Так он не расшифрован? – спросила Лида.

– Конечно же нет, – слегка обиделся Лазарь, а Анна прыснула, как девчонка.

– Ой, прости, – смутилась девушка. – А ты сегодня сказал, что вплотную подошел к какой-то интереснейшей загадке. Разгадал ты ее?

– Увы, пока нет, – развел руками парень. – Я нашел в самой древней части Книги слово, которым, вероятно, называли себя вечники в те далекие времена. Мне удалось понять, что слово является отглагольным существительным, и к концу дня я поймал этот глагол, но расшифровать его смысл пока не удалось. Ничего, расколю его, никуда не денется! Что придумал один человек – обязательно разгадает другой.

Часам к десяти вечера Анна объявила, что сейчас будет подан на десерт тот самый туррон, и рисовый пудинг с миндалем, и еще много чего. Но Лиде уже не сиделось на месте. Одна мысль о необходимости возвращаться в замок и, возможно, общаться с Креоном угнетала и не давала в полной мере насладиться компанией друзей, вкусной едой, огоньками елки. Непонятным образом, сидя в ярко освещенной комнате между Милой и Анной, она вдруг ощутила себя словно в межпланетном пространстве.

Пустота, жуткая пустота, и все вокруг – лишь жалкий фарс, пытающийся замаскировать страшную правду: им не победить в этой битве, не вернуть друзей. Все, что они могут – это сразиться и еще кого-нибудь потерять. А после ничто и никогда уже не будет прежним. Не останется даже надежды…

Кто-то осторожно подергал ее за рукав платья. И Лида только теперь поняла, что сидит с закрытыми глазами, а щеки мокры от слез.

– Устала? – спросил Ревунов, деликатно глядя в сторону. – Я тоже десерт уже не потяну. Может, прямо сейчас вернемся во дворец, ну, чтоб потом вприпрыжку не нестись?

– Да, наверное, – согласилась девушка. Она никогда не была любительницей оттягивать неизбежное.