Но сейчас мне не повезло, либо внизу оказалась какая-то предательская лужа, и единственный источник света быстро потух, достигнув невидимого дна. Цыкнув от досады, я ухватился за верёвку и начал спуск, периодически прислушиваясь к скрипу металла сверху. Мне совершенно не нравился этот скрип.

Верёвка кончилась, и я прыгнул, надеясь, что лететь придётся недолго. Неприятный скрип усилился как раз в тот момент, когда мои пятки коснулись пола, раскидывая во все стороны брызги — тот и в самом деле оказался покрытым тонким слоем воды. Я убедился, что уверенно стою на надёжной поверхности и сделал несколько шагов в сторону.

Скрип сверху резко усилился, перерастая в скрежет, и здоровенный кусок ржавой лестницы вместе с половиной площадки рухнул на то место, где я только что стоял, любезно избавив от необходимости возвращать крюк-кошку.

Хорошо, что я захватил с собой зеркало.

Глава двадцать третья

Здесь было темно. Нет, не так — здесь было хоть глаз выколи, и мне приходилось прилагать немалые усилия, чтобы сориентироваться даже под действием волшебного обеда. В голове промелькнула шальная мысль — а не воспользоваться ли зеркалом прямо сейчас, просто чтобы взять свежий факел? Но нет, не стоит того, каждая «Вуаль» и телепорт сквозь зеркало отнимали силы, а еда Кулины постепенно набирала обороты.

Через несколько минут я cмог разглядеть очертания огромного зала с грубыми каменными колоннами, подпирающими высокий потолок. Зал этот ничем не походил на тронный зал Полуночи, скорее он напоминал подземное хранилище ядерных отходов, непонятно как оказавшееся под магическим замком. Без самих ядерных отходов, к счастью, зато с лужами по щиколотку, выщербленным полом и совершенно неприличным количеством ржавого железного мусора, раскиданного повсюду. Часть была совсем недавней — рухнувшей сверху вслед за мной, но откуда взялось всё остальное? Даже если когда-то лестница спускалась до самого дна и постепенно разваливалась на куски, здесь было слишком много железа. Настолько много, что мне приходилось идти очень осторожно, чтобы не напороться в темноте на какой-нибудь штырь или острый край. Сапоги из кожи василиска давали приличную защиту от огня и кислоты, но не могли спасти от ржавого гвоздя. Адский бардак, да ещё и опасный к тому же. И главное, поделать с этим ничего нельзя, равно как и восстановить лестницу, пока не очищу эту зону.

Хотя у меня уже давно крепло подозрение, что далеко не все участки можно очистить.

Стрела поискового артефакта всё ещё указывала вниз, но теперь — под небольшим углом. Это означало, что двигался я в правильном направлении, хотя отсюда всё равно надо было найти выход и продолжить спуск. Учитывая архитектурные особенности Полуночи — скорее всего ещё одну дверь и новую лестницу, либо её останки. В таком случае хочешь — не хочешь, а придётся возвращаться через зеркало за верёвкой подлиннее… Но сперва — отыскать эту самую дверь или хотя бы ближайшую стену.

Размеры подземного зала внушали, и в целом это место начинало напрягать. Оно словно существовало для того, чтобы вызывать дезориентацию, пусть и иначе, чем кирпичные катакомбы. И там и тут было очень сыро, но в катакомбах водилась какая-никакая живность вроде пиявок и слизневых колобков, а здесь меня сопровождал лишь звук собственных шагов по мокрому полу. Когда впереди замаячил массив стены, а в ней — что-то, напоминающее дверь, я вздохнул с облегчением. Но вскоре оно сменилось недоумением и новыми вопросами.

Как это пространство было непохоже ни на что из того, что встречалось мне раньше в замке, так выделялась и новая дверь. Или точнее сказать, настоящие ворота, по сравнению с которыми меркли даже главные двери в основном коридоре. Массивные, высокие, окованные чёрным металлом, они стояли незыблемой скалой среди моря ржавчины. За такими могла бы скрываться не то что лестница, а грузовой лифт, способный утащить небольшое стадо слонов.

Я с сомнением прикоснулся к ключу у себя на шее. Открыть-то я их открою, но точно ли мне внутрь? Проход в пещеры я представлял себе несколько иначе, разве что Эргалис в незапамятные времена спустилась под землю именно тут, и для неё любезно соорудили проход. Я сверился с золотой стрелой — та указывала в другую сторону — и двинулся вдоль стены, в надежде отыскать что-то более подходящее.

А отыскал, как обычно, неприятности.

В какой-то момент моё внимание к железному мусору на полу притупилось, и я банально споткнулся об вросший в пол кусок какой-то древней стальной балки. В падении успел подставить руки и быстро вскочить, но уже отряхиваясь заметил тонкую струйку крови, стекающую из разреза на правой руке. Разрез на глазах заживал, превращаясь в царапину, и с моими нынешними способностями можно было не переживать о возможном заражении крови. А вот о том, что ржавый металлолом под ногами вдруг шевельнулся, я почему-то заволновался!

Отступив к ближайшей колонне, я накинул «Вуаль» и замер. Сперва мне казалось, что шевеление исходит из-под груды ржавчины, но эту теорию пришлось быстро отбросить, когда задрожали даже самые крупные из уцелевших обломков. Движение и не думало прекращаться, оно усилилось, распространяясь всё дальше. Вот уже по всему пространству пола в обозримой дальности шли ржавые волны, расплёскивая лужи, царапая колонны и стены. Изъеденный коррозией, крошащийся старый металл шевелился, скрипел, гнулся… Оживал и сплетался, образуя единое целое.

Вскоре по полу подземного зала ползало несколько десятков невероятных — и совершенно безумных созданий. То ли гусеницы, то ли многоножки, каждая не меньше метра в длину, с телами, образованными из железного мусора. Они слепо тыкались по сторонам, наталкивались на препятствия, дёргались и жадно вгрызались друг в друга подобиями ногочелюстей. Пожирая своих сородичей они добавляли их сегменты тел к своим, увеличиваясь в размерах. Такое зрелище странным образом завораживало, и я тряхнул головой, чтобы прийти в себя.

Пока что ржавые «гусеницы» были опаснее друг для друга, чем для меня, но вряд ли так могло продолжаться долго. Даже если мозгов у них ноль, могут ноги отгрызть на одних рефлексах. Отстреливать из Райнигуна по одной? Пуль на них не напасёшься. Надо быстрее выбираться отсюда, но куда? Громадные двери остались позади, и пол на обратной дороге к ним прямо-таки кишел железными тварями. А вот впереди, как ни странно, их было поменьше,