сторону. Ничего. А если сконцентрироваться на руках? Они же являются проводниками, через них мы должны были почувствовать ману из сферы и начать ее циркулировать через себя.

Я сосредоточился на руках. Мои руки это сонары. Трогайте ману, она рядом. Загребайте ее себе, телу нужна мана. Где-то в стороне мигнуло слабым оттенком синего.

Вот оно!

Я мысленно напрягся и потянулся в ту сторону. Чернота медленно, но верно наливалась синим цветом. Сначала неуверенно мигала, иногда пропадая, а после появляясь, потом уже просто тускло светила, но без перебоев. То, что надо! Вот оно! Я подобрался вплотную к небольшой дымке и нежно обхватил ее незримыми руками. Иди к папочке моя прелесть.

А что дальше-то делать? Тут в работу вступила интуиция. Да, в ста случаев из ста она меня подводила, но каким-то шестым чувством я понял, что точно не сейчас. Я напряг ладони и начал комкать малые крохи синей дымки, формируя из них комок маны. Слепив все, что было вокруг меня, я стал ощущать ману, словно легкую пушинку в руке. Потом медленно надавил на этот комок и представил, как будто мои руки начали впитывать в себя эту пушинку.

Ладони начали синеть, я уставился на это, как осел на новые ворота. А что делать дальше!? Правильно, надо вести ее дальше по манаузлам, переходя из одной точки в другую, так говорил Лансел на занятиях. Слабые ручейки двинулись в сторону локтей. Синеватая волна двигалась нехотя и каждую секунду нужно было подталкивать ее. После настал черед точки в плече. Волна стала слабее, будто кусочек масла катается по разогретой сковородке и медленно таял, размазываясь по сковородке.

Дошел до плеча, едва не растеряв все по пути. Черт, так не хватит, чтобы провести ману по целому кругу. Куда вести дальше!? Сердце! В том свитке была указана только эта центральная точка, она ближе всех находится к плечам.

– Да ты реально бессмертный что ли? – пораженно-удивленно произнес женский голос.

Меня волной выбросило из тела, заставляя содрогнуться всем телом. Мир взорвался ярчайшими красками. Теперь уже не было только темнота и синий цвет, это явно прогресс! Даже звездное небо казалось не таким черным, как та темнота, в которой был я. Ладони на руках неприятно побаливали от холода.

– А, так про эти грязевые ванны ты говорил, да? Это он так расслабляется, – авторитетно заявил Эриот, повернувшись к Элине.

– Чего? – встала в ступор та.

Оба стояли надо мной и оба сверлили меня глазами. Одна смотрела круглыми от удивления глазами, а второй с каким-то таинственным пониманием.

– У него на родине так люди расслабляются говорю, он сам мне это днем рассказывал

– Не шутишь?

– Так, что происходит, что вы тут делаете?

Решил уточнить я, вставая и попутно кляня себя самыми последними словами. Тело успело задеревенеть от долгого лежания на земле. Форма оказалась бесповоротно испачкана, но для приличия все же решил отряхнуться, хоть это уже и не спасало ситуации.

– Это я хочу тебя спросить, что ты опять забыл в моей оранжерее? – Элина требовательно глянула на меня.

– Все цело, ничего не повредил, наверное…

Элина бросилась к своим растения, потом чертыхнулась от того, что ничего не видит и в одно мгновение намагичила небольшой светлячок, который завис над всем огородом. Мы оба встали как столбы и чуть ли не с открытыми ртами смотрели на небольшое солнышко, замершее рядом с нами. Светлячок покачивался в такт движений своей хозяйки и следовал за ней по пятам.

Через пару минут Элина выпрямилась и вернулась к нам обратно. Как только она подошла, то со всей дури ударила меня кулачком в плечо. От неожиданности я дернулся, но сдержал порыв отпрыгнуть от злой гарпии.

– За что? – возмутился я.

– Для профилактики и ты все таки фарэлью одну подмял, ей теперь два дня надо будет приходить в себя, после твоих лежаний. Чего тебя так тянет к моему огороду? А? – она требовательно зыркнула на меня и уперла руки в бока.

– Так ману тренируюсь циркулировать, что же еще. Занятий точно не хватит, чтобы научиться, а тут удобней всего.

– Сиверт, прости этого смертного ибо он согрешил, – она попробовала меня ударить еще раз, но я уже был наготове и отскочил в сторону с довольной миной на лице.

– Ну сиди у себя в комнате в комфорте и тренируйся, кто тебе мешает.

– В данном и конкретном случае – вы, – решил уколоть ее в ответ.

– Праотец тебя разорви! Не подходи ко мне и ты тоже держись от него подальше, – обратилась она к Эриоту. – Этот болезный даже не думал, чем я удобряю почву, когда залезал туда.

Знаменитую немую сцену знаете? Так вот, это была она. Даже кузнечики вдали перестали тренькать, и порывы ветра стихли в одно мгновение. Я переваривал только что сказанные слова Элины. Эриот же потихоньку начинал захлебываться от смеха. Он еще держался, но после моих слов его прорвало.

– И чем же ты удобряешь почву? – деревянным голосом спросил я под смех Эриота.

Друг уже, не стесняясь, надрывал живот отчего его согнуло в три погибели. Элина же улыбнулась во все тридцать два зуба и заявила:

– О, это мой секретный рецепт, я тебе обязательно расскажу, но будь добр два шага назад, сударь, – ее улыбка стала сроду оскала.

– Д… дер… оооо, –