Уснули под барабанную дробь дождя, не выставляя стражу, от которой в такую погоду толку нет. Не видно ничего уже в четырех локтях. Тепло от «светляка» и настойка разморили и сделали свое дело.

Дождь к утру прошел, оставив крупные капли на ветках, они, срываясь, еще больше мочили и без того влажную одежду. Как оказалось, насчет «заболеть», я был не прав. Малик встал с кашлем. Истратил всю силу на «светляка», поддерживать организм стало нечем.

– К обеду кашель пройдет, я уже наполовину наполнен, – успокоил он нас.

Но отец налил ему двойную дозу настойки:

– На всякий случай.

Убрав шатер, оседлали лошадей. Я полез под дерево за тюками, но тут же отпрыгнул, попытавшись выхватить меч, запутавшийся в плаще.

– Ты чего? – спросил отец, легким движением обнажая свой клинок.

– Там что-то шевелится.

– Малик, готовь арбалет, можем подстрелить завтрак.

– Не надо стрела. Я не кушать. Я спать! – раздался противный голос, не узнать который было невозможно.

Из-под дерева вылез гоблин. Хасаны оскалились на него, обходя с двух сторон.

– Ты откуда здесь?

– Норман – добрый, Норман – хозяин. Салка продавать Торку. Торка не хотеть. Торка сам выбрать. Норман – хозяин.

– Некросово отродье, – выругался отец. – Нам только гоблина не хватало. Давайте собираться. Потом решим. Надо подальше уехать.

К полудню выглянуло солнце, пусть и незначительно, но потеплело. Мы остановились на привал. Я, не особо веря в свою удачу, взял лук и пошел искать живность, попросив Малика придержать волчат, так как с ними мне точно ничего не светило. Пробродив мер десять, заметил крадущегося за мной гоблина.

– Ты чего? – шепотом спросил я.

– Здесь нет зверь, зверь там, – ткнул пальцем вправо гоблин.

– Откуда знаешь?

– Торка хорошо нюхать. Торка хорошо слушать.

– Ладно, пойдем туда, – не веря гоблину, но и не надеясь на свое охотничье чутье, согласился я.

Через десять мер гоблин подергал меня за штанину и пригнулся. Я понял, что мы рядом. Осторожно раздвинув кусты, увидел пару косуль в ста локтях от меня. Медленно натянул лук и спустил тетиву. От щелчка лука животные резко дернулись, и стрела попала чуть ниже, чем я рассчитывал. Косули сорвались и поскакали вбок, пока я накладывал вторую стрелу, они почти достигли конца поляны, но им навстречу выскочил Торка, причем так, что они вновь поскакали на меня. Вторая стрела тоже попала в цель, но не остановила косулю. Она уже скрылась в кустах, когда гоблин восторженно подпрыгнул:

– Упал, упал!

В кустах и правда лежала хрипящая косуля. Я, достав нож, прервал мучения животного и, взвалив тушу на плечи, последовал к месту привала.

– Как ты узнал, что она упала, не видно же было?

– Торка слушать.

Уже на подходе к стоянке гоблин выдал:

– Ругаться, нас долго ходит.

Отец с Маликом поворчали, но видно было, что добыче рады. Разделали тушу косули прямо на месте привала, прикопали требуху. Хасаны почти сразу урвали по куску мяса, с урчанием утащили его подальше от нас и начали трапезу. Гоблин долго крутился вокруг, потом, видимо, не выдержал:

– Торка тоже как хасан. Торка любит мясо.

– Тебе что, сырого дать? – спросил я.

Мне показалось, что голова гоблина сейчас оторвется от тонюсенькой шеи, настолько оживленно он стал ею трясти в знак согласия. Отрезав кусок размером с ладонь, я протянул его Торке. Он осторожно взял и с невероятной скоростью отбежал в противоположную от хасанов сторону, потом, повернувшись к нам спиной, с удовольствием, не уступающим волчьему, вцепился в добычу. Я, покачав головой, продолжил помогать отцу снимать шкуру. Когда туша была разделана на десяток кусков и сложена в седельные сумки лошадей, мы, позавидовав хасанам и гоблину, тронулись в путь. Пока выбирались из чащи с буреломами, в которую умудрились завернуть, отец спросил:

– Что будем с гоблином делать?

– А я почем знаю. Торка, а где твоя семья?

– У Торка нет самка.

– Где племя? – переспросил отец.

Гоблин вздохнул:

– Торка не знать, что такое – племя. Торка есть рубашка, штаны и плащ.

– Ты где раньше жил?

– У хозяина Карка, потом Малик, потом клетка, потом…

Отец начал терять терпение:

– А до Карка?

– Торка маленький был. Торка не помнит.

– А сейчас не хочешь быть без хозяина?

Гоблин явно задумался, но потом посмотрел на нас грустными глазами:

– Торка в городе бить все, в лесу волки есть. Торка нельзя без хозяина. Торка плохо будет. Не надо Торка гнать. Торка теряться будет.

Отец тяжело вздохнул.

Через часть стали искать место для привала. Вдруг гоблин навострил уши и ткнул корявеньким пальцем немного правее нашего движения:

– Человек говорить. Громко говорить.

– Я ничего не слышу. – Отец остановился и прислушался. – Тебе не показалось?

– А я ему верю, если бы не он – я бы не нашел косулю, – ответил я за гоблина, присевшего на манер хасанов.

– Хорошо, будьте здесь, я проверю. – Отец спустился с лошади. Взведя арбалет разбойников, прихваченный с собой из обоза, пошел в указанную гоблином сторону.

Вернулся он только через полчасти, когда мы уже стали волноваться и собирались ехать следом. Остановил нас гоблин, сообщивший, что отец идет обратно. Тот молча сел в седло, после чего изрек:

– Мне бы такой слух. Вернее всего селяне, я дальше не пошел. Далеко где-то. Тоже слышу, что кричат. Поехали.

Когда начало смеркаться, нашли замечательную ложбинку с протекающим рядом ручьем. Поставили все еще влажный шатер. Я пошел выкапывать подручными средствами ямку в русле ручья, поскольку он был настолько мал, что поить лошадей оказалось затруднительно. Отец с Маликом отправились собирать хворост на костер, так как все вокруг было намокшим, это оказалась еще та задачка. Гоблин с хасанами увязались за мной, причем с разных сторон. Гоблин побаивался волчат, волчата не совсем дружелюбно косились на гоблина. Напоив и стреножив лошадей, я вернулся к месту стоянки. Костер, несмотря на промокшие дрова, все-таки удалось разжечь. Судя по измученному виду Малика, огонь был добыт его стараниями. Костровище обвесили со всех сторон влажными вещами, во-первых – просушить, во-вторых – дополнительная маскировка. Через полчасти мы ели слегка недожаренное мясо. Хасаны с гоблином, наглотавшись сырого, томно улеглись каждый со своей стороны наваленных в кучу тюков. И та и другая сторона по какой-то причине не тянулась к костру. Пережарив оставшееся мясо, улеглись, вернее, полууселись в шатре спать. Хасанов в виду отсутствия дождя я оставил на улице, чем вызвал их явное недовольство.