Неслучайно письма Хрущева в разгар кризиса, от 26 и 27 октября, передавались по радио в надежде, что ЦРУ выслушивает московский эфир! Прямая телефонная линия между Кремлем и Белым домом была установлена сразу же после Карибского кризиса, учитывая его уроки. После снятия кода секретности с материалов по Карибскому кризису переписка Кеннеди и Хрущева была опубликована в «Дипломатическом вестнике» МИДа. РФ (1992 г.,? 2–3, с. 39–50). Вся оригинальная переписка Кеннеди и Хрущева сегодня хранится в Архиве внешней политики РФ и архивах Госдепартамента США.

ПОСЛАНИЕ ПРЕЗИДЕНТА США ДЖ. Ф. КЕННЕДИ

Председателю Совета министров СССР

г-ну Н.С. Хрущеву.

Белый дом, Вашингтон. 22 октября 1962 года.

(Цит. по: Архив внешней политики РФ,

фонд 104, опись 17, папка 11, дело 6, листы 32–33).

Уважаемый г-н председатель!

Копия заявления, которое я делаю сегодня в телеэфире вечером относительно событий на Кубе и реакции моего правительства на них, передана вашему послу в Вашингтоне. Ввиду серьезности событий, о которых я говорю, я хочу, чтобы позиция моего правительства в этом вопросе стала известна вам незамедлительно и точно.

Во время наших обсуждений и обмена мнениями по Берлину и другим международным вопросам меня больше всего беспокоила возможность того, что ваше правительство не поймет правильно волю и решительность Соединенных Штатов. Я не допускаю, что вы или любой другой здравомыслящий человек преднамеренно толкнет в наш ядерный век мир в войну, которую, как это абсолютно точно известно, ни одна страна не может выиграть.

Во время нашей встречи в Вене и в дальнейшем я выражал нашу готовность и желание найти путем мирных переговоров решение любой и всех проблем, которые разделяют нас. В то же самое время я ясно доказывал, что ввиду целей той идеологии, которой вы придерживаетесь, Соединенные Штаты не могут потерпеть какого-либо действия с вашей стороны, которое бы значительно нарушило существующее равновесие сил в мире. (.)

Для того чтобы избежать какой-либо неправильной оценки со стороны вашего правительства всего, что касается Кубы, я публично заявил, что, если на Кубе произойдут определенные события, США предпримут все, что надлежит предпринять для защиты своей собственной безопасности и безопасности наших союзников.

Несмотря на это, на Кубе продолжалось быстрое развитие ракетных баз, оружия среднего и дальнего радиуса действия и других наступательных вооружений. Должен сказать вам, что Соединенные Штаты полны решимости, чтобы эта угроза безопасности Западного полушария земного шара была устранена. В то же время я хочу сказать, что действия, которые мы предпринимаем, являются минимумом, необходимым для устранения угрозы безопасности стран этого полушария. Я надеюсь, что ваше правительство воздержится от любых действий, которые расширили бы или углубили бы этот кризис, уже носящий серьезный международный характер, и что мы сможем договориться с вами и встать на путь мирных переговоров.

Искренне ваш Джон Кеннеди.

Вышеприведенное письмо Кеннеди, адресованное Хрущеву, должно было, по идее, шокировать советского лидера. Но этого не произошло по весьма простой причине: состояние шока Хрущев пережил чуть раньше. Ощущение «снега на голову посреди лета» Хрущева настигло за трое суток до письма Кеннеди. Хрущев был уже предупрежден о том, что в американской администрации имеют прямые или косвенные доказательства о наличии на Кубе советских ракетах от своего верного дипломата, главы советского МИДа Андрея Громыко.

Сразу же после ужина у Джона Кеннеди в Белом доме глава русского МИДа Андрей Громыко дал в Москву две шифрограммы. В одной, отправленной в день ужина с Кеннеди, 18 октября, он описывал мелкие детали беседы и формулировки вопросов Кеннеди, так что акцент на этих мелочах не мог бы не встревожить человека, который знал о ракетах. Громыко рассчитывал, что Хрущев умеет читать между строк и поймет, почему Громыко столь подробно расписывает именно эти нюансы беседы.

Второе письмо Громыко, от 19 октября, было призвано смягчить впечатление от первого. Громыко писал, что «ситуация на Кубе вполне удовлетворительна, США на Кубу вторгаться не собираются, и президент Кеннеди дал устные гарантии этого. (.) И сейчас, когда на носу выборы в Конгресс США, военное вторжение на Кубу совершенно немыслимо». Сын главы русского Политбюро Сергей Хрущев в своих мемуарах зафиксировал, что после получения этих двух посланий «он никогда ранее не видел отца столь обеспокоенным». Очевидно, что Никита Сергеевич Хрущев все понял правильно и действительно умел читать между строк превосходно.

Благодаря предостережениям Громыко Хрущев осознал, что американцам о советских ракетах на Кубе стало известно. Он немедленно послал шифрограмму на Кубу Иссе Плиеву, в которой приказывал приступить к срочному монтажу ракетных установок. Теперь работы по приведению ракет в боевую готовность велись днем и ночью — только сумасшедший решился бы нанести авиаудар по боеготовым ракетам. В своем отсчете генерал Игорь Стаценко, командовавший 51-й ракетной дивизией на Кубе, напишет: «В течение 48 часов мы полностью привели в боевую готовность установки Р-12, так что к моменту объявления морского карантина по американскому телевидению вечером 22 октября мы готовы были к боевым действиям всеми 24 стартами».

А вот как события развивались в советском Политбюро (см. С. Микоян «Анатомия Карибского кризиса». С. 252).

Анастас Микоян вспоминает: «В воскресенье, 22 октября 1962 года позвонили мне на дачу вечером и сообщили, что просят членов Президиума ЦК заехать в Кремль на заседание. Я позвонил по телефону Козлову, чтобы узнать причину этого заседания, и Козлов сказал, что ожидается важное выступление Кеннеди.

В Кремле собралось все руководство. Сообщили, что американское радио уже передало, что сегодня в семь вечера по вашингтонскому времени, или же в два часа ночи по московскому времени, президент США Джон Кеннеди в телеэфире выступит с заявлением особой важности, касающимся безопасности Соединенных Штатов. Мы сразу же поняли, что речь идет о Кубе. Все обменялись мнениями по вопросам, что можно ожидать со стороны американского правительства, какие шаги оно предпримет и какие возможны ответные наши меры. Раздавались реплики: «От этих лихих американцев можно ожидать всего, чего угодно!».

Итак, в Кремле предположили, что можно будет через ООН найти мирное решение вопроса. В первую очередь, решили поручить министру обороны Родиону Малиновскому дать указание главнокомандующему советскими войсками на Кубе генералу Ивану Павлову (псевдоним Иссы Плиева. — А.Г.), подготовиться к военным действиям в случае вторжения американцев. Плиеву послали телеграмму: «Приведите все оружие в полную боеготовность. Но без особого указания Москвы ракеты в действие не приводить». Решили также по линии Варшавского пакта принять меры к боевой готовности.

Потом в Кремль принесли из посольства перевод телевизионного заявления Дж. Кеннеди в прямом эфире. Никита Сергеевич сразу же продиктовал стенографистам ответ Кеннеди и поручил группе товарищей отредактировать этот документ.