Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Прибереги слова раскаяния для суда, – круто оборвала я.
– Не выдавай меня. Я сделаю всё, чтобы исправить содеянное. Только не выдавай меня! И без того мерзко.
Видимо, Ягода сказала правду. Лучезара действительно сильно переживала. Выглядела она ужасно. Бледная. Осунувшаяся. С кругами под глазами. С грязными волосами. Вся помятая.
– Что исправить? А как же твой «невозврат»?
– Это другое. Я отменить действие наложенного не в силах. Но пробовать новое вполне…
– Вот ещё, – я показала ей кулак. – Только попробуй на мне опять способности свои испытывать. Это видела? – я откинула одеяло и показала Лучезаре копыта. – Сыта тобой по горло. Когда они исчезнут?
– Не знаю, – Верещагина всхлипнула, глядя на мои ноги. Я снова укрылась. Не из-за неё. Из-за себя. – И не предполагала, что могу такое выдать. Я никогда не предполагаю, но при спонтанном чародействе, когда злюсь, жутко получается.
– Подожди. Несколько минут назад ты мне точно объявила, когда иссякнет заклятие молчания. Выходит, про него ты знаешь, а про козьи ноги – нет?
– Долго объяснять, – пробормотала Лучезара. Она всё так же сидела на полу, обхватив ноги руками. И обувь не сняла. А я полы вчера мыла.
– Ничего. Никуда не тороплюсь. Выспаться сегодня уже никак не удастся. Вперёд, – потребовала я. – И разуйся!
Она решила, что я уже согласилась на очередное вторжение в свою жизнь, и бросилась исполнять указание.
Поразительно! Раньше стоило повысить на Лучезару голос, как она принималась плеваться искрами гнева и уничтожать имущество. А тут – как шёлковая. Интересно, это тоже естественная реакция на детскую клятву, упоминавшуюся Ягодой?
– Есть заклятия много раз отработанные. Изначально накладываемые на определённый период времени, – начала толковать Верещагина. – Подходя к двери, я сразу творила твоё оцепенение на три минуты. Тебе в этот миг могла я присниться.
– Да. Это сущий ужас, – сердито брякнула я, – когда полночи не спишь, вдобавок и ты видишься. Ключи ещё эти бесконечные. Я забыла, что у тебя тоже есть.
– Так вот, – Лучезара меж тем вытащила свою сумку из-под кровати и начала по-свойски переодеваться. – Ты думаешь, как я в былые времена накладывала тишину на лестнице? Когда мы тут пиры всем этажом закатывали? Сразу устанавливала длительность. До двенадцати часов. Или до часу ночи. Всё само собой развеивалось к положенному сроку. А с тобой, как и со Славомиром, я и не помню, что говорила. Я про его окаменение по радио услышала. Сама обалдела. А про твои ноги только сегодня узнала. Абсолютно не имею понятия, как долго они будут держаться. Добряна, – в голосе колдуньи звучало сожаление, – а как ты на учёбу ходишь? Все ржут и пальцами показывают?
Я рассказала о суточно-переменном действии Лучезариного зла.
Ведьма издала вздох облегчения.
– Слава богам! Хотя бы не постоянно.
– Да ты знаешь, – прикрикнула я, – сами моменты превращений – штука тоже не из приятных.
Мы помолчали несколько минут. Лучезара продолжала переодеваться. Копалась в вещах, небрежно скомканных мной. Я глянула на экран сотового, чтобы узнать время. Тот самый момент, когда либо слишком поздно, либо несусветная рань. И не определиться. Возможно, мне сегодня уже не уснуть. Стоит кофейку сварить. Да обдумать, как прожить наступающий день. Я не сомневалась в том, что Зорица продемонстрирует красоту мою писаную всем желающим.
– А ты, кстати, надолго ко мне заглянула? День? Два? – в моём сонном мозгу вопросы неохотно облекались в слова.
– Я поживу у тебя? – Лучезара села на кровать и настолько просяще на меня посмотрела, что я даже не знала, чему удивиться сильней. Тому, что она вообще умеет просить (а не требовать), чего с ней раньше не случалось. Или тому, что беглая преступница собирается укрываться от стражи на месте преступления в компании с пострадавшей.
– По-моему, я сошла с ума, – начала я, – или ты. Ты же… Лучезара, ты с дуба рухнула? Как ты собираешься здесь жить? Тебя утром же благоразумные соседи сдадут куда полагается. Ты в курсе, что за тебя Гуляевыми награда положена? И к слову, мне тебя покрывать совсем не резон. И награда мне нужна, Дубинина выкупать. У тех же, твою мать, Гуляевых! Вот как сложилось-то, а?!
– Я тебе помогу, – Лучезара добавила ко взгляду побитой собаки ещё и жесты, выражающие горе. – Я что-нибудь придумаю – обещаю. И насчёт Милорада тоже. А в чём дело?
– Тогда метнись – свари кофе, пока на кухне никого нет. А мне отварчику надо глотнуть. Потом обговорим новые жёсткие правила твоего проживания.
– Ладно, – ведьма, разулыбавшись, соскочила с места. – А по поводу соседей ты не волнуйся. Глаза отводить я умею прекрасно. Сил это отнимает много, зато меня никто не заметит.
Чем светлее становилось небо, тем отчётливее я понимала, что хочу забить досками дверь своей комнаты изнутри. Забаррикадироваться и держать осаду месяцами, отнимая сухари у случайно забрёдших мышей.
Мыши по общежитию бродили. Против этой угрозы многие заводили кошек. Но осенью нас уберегла от заразы Верещагина. Произнесла какое-то заклятие и пообещала, что несколько лет грызуны и всяческие насекомые будут обходить весь четырнадцатый этаж стороной. Так что сухари отобрать не представлялось возможным. И осаду держать тоже. А пропитания в 1407 с трудом хватило бы на день одному человеку. Нас же теперь двое.
Лучезара высказалась:
– Как ты здесь живёшь? Покушать нет ничего.
– Езжай в острог. Тебя там регулярно кормить станут. Меня в Академии топор палача ожидает, а тебе лишь бы жрать! Кушать надо заранее было.
– Не ходи, – Чародейка села рядом и приобняла меня за плечи. – Сегодня, естественно, все будут пялиться на эти снимки. А вообще, ты вправду думаешь, что Зорица их вывесит? Она девчонка вроде неплохая.
– Ты с виду тоже ничего. А в реальности – такое ужасобище.
В этот момент на мою голову должны были посыпаться опалённые свирепством ложки. Но Лучезара только виновато вздохнула.
Эх, зря ты, Верещагина, мне карт-бланш даёшь. Я ж теперь тебя заедать начну. Учитывая накопившуюся обиду…
– Ты не первая, кто оказывается в такой ситуации. Да, люди не всегда реагируют адекватно. Но, чисто по-человечески, смеяться над тем, как меняет заклятие другого человека, – то же самое, что смеяться над болезнью. Подло.
– Как это ты душевно завернула, – съязвила я. – Где только раньше ходила со своей правильностью? Понимаешь, всегда находятся те, кто смеётся.
– Не ходи, – Лучезара погладила меня по голове. Эта её навязчивая любовь к прикосновениям.
– Пойду, – я мотнула головой, сбрасывая руку ведьмы. – Страшно хочется сбежать. Прямо-таки зверски. Но лучше поприсутствовать самой на сеансе разоблачения, чем слушать очевидцев. Да и не Любава же я. Надо собрать волю в кулак. Её ведь в кулак собирают?