— То есть вы не заметили, что ночью он исчез?

Директор интерната сунул руки в карманы, позвенел связкой ключей, вздохнул.

— Понимаете, у нас же тут не тюрьма, нет никаких ночных обходов, никто без особой необходимости не врывается неожиданно в комнаты пациентов. Даниэль выпрыгнул в окно, перелез через ограду и оказался на улице. Дорогу он знал, поскольку не раз бывал в гостях у Тернэ.

— Есть ли надежда, что Даниэль поговорит с нами, расскажет, что видел или слышал? Может ли он рассказать, что его связывало с Тернэ?

— Абсолютно никакой надежды. Он не говорит, он не пишет ничего, кроме последовательностей букв или цифр. Еще он умеет решать математические примеры. Вот и весь его язык. Он не понимает, что чувствует сам, еще меньше — что чувствуют другие люди. Потому-то так и трудно проникнуть сквозь стену, которой окружает себя аутист. Однако Тернэ это удалось. Ему удавалось даже каким-то способом общаться с Даниэлем. Посредством математики.

— А что за форма аутизма у Даниэля?

— Одна из самых тяжелых. Мне не хотелось бы заваливать вас медицинскими подробностями, но если в общем виде, то можно сказать, что он абсолютно не способен к речевой коммуникации, что у него серьезная задержка умственного развития и что он совершенно отстранен от внешнего мира. Парадоксально, но, несмотря на такое тяжелое расстройство психики, у юноши наблюдается явление, которое называют обычно синдромом саванта. Кроме гениальных способностей ко всему, что связано со статистикой, анализом цифр или букв, у него еще и фантастическая память. Вы даже представить себе не можете масштаба этих талантов! Хотите, покажу вам его комнату? Она была оборудована специально для Даниэля и расскажет о нем больше, чем любые долгие объяснения.

Они прошли в здание, которое внутри напоминало школьное. Ряды вешалок, рисунки на стенах, пустые классы — в каждом круглый стол со стульями. Ощущение невероятной чистоты и порядка во всем. Пациенты, должно быть, находились у себя в палатах, а палаты располагались конечно же вон в том, перпендикулярном к основному зданию крыле. В коридорах царила тишина, казалось, что безумие накрыли здесь толстым одеялом, так спокойнее.

— А как Даниэль познакомился со Стефаном Тернэ?

— Это случилось в две тысячи четвертом году. Ученый сам пришел сюда, прослышав, что парнишка способен справляться с большими числами и огромным количеством букв как никто. Ему захотелось пообщаться с Даниэлем, потому что он собирался тогда написать книгу о ДНК, где поднимались в том числе проблемы статистики и анализа цифр, ну и доктор думал, что Даниэль, может быть, окажется способен помочь ему разобраться с молекулами, кое-что в них распознать…

— В каком это смысле — «разобраться»? Что именно распознать?

— Есть такое понятие «математическое описание равновесного состояния системы», и есть неумолимые законы, которым подчиняется бесконечная последовательность букв А, Ц, Т, Г. Тернэ пытался навести порядок в хаосе.

Директор интерната распахнул перед посетителями дверь одной из комнат, они заглянули туда и остолбенели. Большое помещение с белыми стенами и очень высоким потолком было сплошь заставлено книгами. На стеллажах из многих полок стояли, вплотную один к другому, сотни и тысячи совершенно одинаковых томов. Библиотека Тернэ выглядела по сравнению с этой просто смехотворно. На корешках книг были написаны числа по возрастающей: 1, 2, 3, 4…

— Точно такие же книги, какую Даниэль листал в квартире Тернэ, — прошептал Леваллуа.

В центре комнаты стоял письменный стол, на нем лежала открытая книга, за ним сидел Даниэль и что-то сосредоточенно писал. Перед Даниэлем, в карандашнице, рядом с включенным компьютером, стояли штук десять совершенно одинаковых авторучек.

Даниэль не обратил на них никакого внимания. Полностью отдавшись своему делу, он даже не посмотрел в сторону двери. Сидел, согнувшись над столом, и писал просто безостановочно. Движения его руки были мелкие, аккуратные, но очень быстрые.

Шарко присмотрелся к полкам и вытаращил глаза: между томами 341 и 343 торчал кусочек красной ткани — а ведь Даниэля обнаружили с книгой, на которой была написаны цифры 342!

— Здесь ровно пять тысяч томов, ни больше ни меньше, — объяснил директор интерната. — Книги заказал для Даниэля Тернэ. Те, которые стоят за вот этой красной ленточкой, еще предстоит заполнить. Как видите, почти все…

Пришла очередь вытаращить глаза Жаку Леваллуа.

— Заполнить? Он… Вы имеете в виду, что их заполняет Даниэль? Но что он может там написать?

Директор интерната взял с полки книгу номер один и открыл ее.

— Он записывает геном современного человека в полном виде… Это примерно три миллиарда букв А, Ц, Т и Г, которые, будучи расположены одна за другой, представляют собой расшифровку структуры ДНК в наборе из сорока шести хромосом, имеющемся у каждого из нас. Великая энциклопедия жизни. И самое великое учебное пособие, где в зашифрованном виде содержатся данные о том, как устроены наши органы.

Леваллуа не верил собственным глазам: тысячи маленьких буковок — АААГТТТАЦЦ — на каждой строке каждой страницы каждой книги.

— У вас в руках только самое начало последовательности первой хромосомы, — объяснил директор интерната. — Даниэль начал эту работу шесть лет назад, он трудится по десять часов в день и ежедневно вписывает в книгу около пяти тысяч букв примерно на полусотне страниц.

Шарко окинул взглядом бесконечные ряды пустых книг на полках — невероятно, сколько ему еще предстоит сделать!

— Боже мой…

— Да, я понимаю ваше удивление. Этому конца не видно. Несмотря на фантастическую скорость, с которой он выписывает буковки, если он продолжит работать в таком же ритме, как сейчас, триста шестьдесят пять дней в году, на заполнение этих книг ему понадобится больше ста лет. То есть всю оставшуюся жизнь Даниэль так и будет писать, писать, писать…

Посетители переглянулись.

— Но… зачем? — спросил комиссар.

— Зачем? Затем, чтобы материализовать свой мир, то, что кипит у него внутри. Ведь у него нет никакого иного средства выражения, никакой иной возможности выплеснуть энергию, сжигающую его мозг. Все отсутствующие у него способности, весь этот свет, которого ему не дано увидеть, сосредоточились для него в одной-единственной задаче. Нам его занятие кажется бессмысленным, но для него оно имеет глубочайший смысл. Даниэль… он нашел свой путь, свое призвание. — Венсан Одебер вздохнул и показал на компьютер: — Даниэль вывел на монитор два варианта генома современного человека, те, которые выложены на сайте «Геноскопа».[18]Оставлю в стороне детали, но посмотрите, как он работает: сверху он открывает текст первого генома, запоминает этот текст и записывает то, что запомнил, в свою книгу. Потом кликает на «Продолжить», открывается следующая страница, и повторяется тот же порядок действий.