Медленно и важно мы с Павлом вошли в дом, так же поднялись на второй этаж и вошли в нашу комнату. Антонина и Клеопатра успели прибрать её и сидели каждая на своей кровати. Настороженные. У меня создалось впечатление, что они ждали чуда.

– Девочки, – говорю я, – познакомьтесь, это Павел. – Павел галантно склонил голову.

– Павел Иванович, если быть точным. Работаю санитаром в морге.

«Зачем он это сказал?» – с сожалением думаю я, а девочки даже подскочили на своих кроватях.

– Очень приятно, – первой пришла в себя Тоня.

– Не лукавьте, девушка. Морг – это не тот театр. Его иногда называют анатомическим театром, но не тот эффект, – Павел Иванович громко рассмеялся. – Чаем напоите нас?

– Это хорошо, что он так сказал – «нас».

Девчонки соскочили с кроватей, засуетились. Я-то знаю, что утром у нас не то, что чаю не было, у нас крошки хлеба не осталось. Надо их выручать, не враг я им.

– Павел Иванович, – вмешиваюсь я, – давайте лучше музыку послушаем.

Как ни глупо это прозвучало, Павел бровью не повел.

– Музыку я люблю. Но под музыку принято в Европе пить вино. Вы настраивайте, а я схожу к машине. У меня там бутылка крымского вина завалялась.

Ушел.

– Ира! – это Тоня. – Где ты была? Кто он? Он что, правда, в морге работает?

– Откуда я знаю. Говорит так, а я не проверяла. А была я в больнице у Аркадия.

– А как же Аркадий? – строго, как мамаша, спрашивает Клеопатра.

– Аркадий болен. А что? Мы все отравилась чем-то. Он сильнее всех.

– Бедняжка. – Клеопатра готова пожалеть даже своего обидчика.

– Никакой он не бедняжка. – В этом я согласна с Тоней.

– Сам притащил черт-те что. Нас отравил и сам отравился.

– Девочки, – говорю я, – а если и Павел сейчас принесет отравленное вино? Мужики – они такие.

– Ну, нет. – Клеопатра готова защитить любого, кто в штанах. – Павел – мужчина солидный. Видели, во что он одет? Такие джинсы у фарцовщиков стоят не меньше моей зарплаты.

– И куртка на нем импортная.

Падки мои подружки на все иноземное. Антонина мечтает о джинсах и кожаной куртке.

Тут в мою голову пришла гениальная мысль – я же люблю шокировать народ: а что, если я предложу Павлу одну золотую монету и попрошу его купить мне джинсы и куртку из лайки? Тут он вернулся.

– Сударыни! – говорит он и протягивает нам две странные бутылки. Таких мы раньше не видали: толстопузенькие и в оплетке. – Вино и музыка – это есть настоящий кайф. – Ну и словечко он выдумал! Не удивлюсь, если он заговорит по-иностранному.

– Из чего пить такое вино надо? – Антонина практична.

– Хорошо бы фужеры, – опять он выпендривается, – но сойдут и стаканы.

– Стаканов у нас в достатке. На заводе стоят автоматы газированной воды, при них этих стаканов полно. Поняли? То-то, – не хочет отставать от подруги Клеопатра.

Павел умело открыл бутылки и так же разлил вино по стаканам.

– Предлагаю выпить за очаровательных представительниц советского рабочего класса.

– Павел, – укоризненно говорит Клеопатра, – а просто за нас, милых женщин, нельзя выпить?

– Sorry. – Я так и знала, что заговорит по-английски. – Everything for you, nice ladies.

– А нельзя ли по-русски? – обиженно говорит Антонина. – Мы университетов не кончали.

Тут я выступила:

– Нечего этим хвастаться. Но и Вы, Павел, должны вести себя культурно. По-моему, неприлично говорить на иностранном языке в компании русских.

– Ты права, Ирина, выпьем просто за вас.

Пьет он красиво.

Скажу откровенно, он мне начинает нравиться. Да, я такая. Не девочка уже. Аркадий тоже ничего себе, но больно занудливый, говорит как по писаному.

Половину бутылки мы осилили за пять минут. Хорошее вино. Веселит. Захотелось танцевать и петь, но бог не дал мне слуха. Зато Павел обладал хорошим музыкальным слухом и красивым баритоном.

– Гитары у вас, как вижу, нет. Спою а капелла.

Пел он песни Высоцкого очень похоже на него: «А тот, который во мне сидит, считает, что он истребитель» и другие. Так что заводить радиолу нам не пришлось.

Почали вторую бутылку, и тут Клеопатра говорит, нагло так:

– Павел Иванович, Вы, как и Аркадий, пришли свататься к Ире?

– В женихи я не гожусь, – спокойно отвечает работник морга. – А для милого друга могу сойти. Вы Мопассана читали?

– Вашего Мопса мы не читали, но подругу в обиду не дадим.

Тут я взъерепенилась. Нашлись защитницы!

– Опять ты, Клеопатра, хвастаешься своей необразованностью. Павел Иванович, пойдемте отсюда. Тут душно стало.

– Какие верные у тебя подруги.

Слышу издевку в тоне его.

– Не Вам их судить. Они, к вашему сведению, меня сутки назад, можно сказать, от верной смерти спасли.

Мы стоим у машины Павла. Сверху медленно опускаются крупные снежинки, они красиво искрятся в свете фонарей, ложатся на лицо и щекочут кожу. Сама не знаю как, но я положила руки на плечи Павла и, зажмурив глаза, поцеловала его в губы.

– Они смотрят, – говорит Павел и глазами показывает на наше общежитие.

– Пускай, – отвечаю я и сильнее прижимаюсь к телу мужчины.

Распутница, – скажете вы. Пускай так. Истосковалась я по мужской ласке. Аркадий был груб и напорист. Кроме того, он, как кобель, сделал свое дело и на боковую. С Павлом я почувствовала исходящие от него тепло и ласку.

– Девочка, – наконец-то мы расцепились, – я стар, я испорчен жизнью, я…

Я прервала его:

– Я, я, я. Я тоже не девочка. Работаю как вол, учусь в институте. Мне ласки хочется, уюта и тишины. Думаешь, – я перешла на «ты», – в общежитии можно нормально отдохнуть?

– Вот что, – в Павле проснулся прокурорский работник, – поехали ко мне. Там все обсудим.

– Не могу. Завтра на завод.

– До завода я тебя домчу. Где твой завод?

Уговорил, и мы уехали, провожаемые взглядами моих подружек.

Это случилось в начале января 1972 года. В двадцатых числах февраля Аркадия уволили из органов МВД, и он возглавил одну из юридических консультаций. Замуж за него я не пошла, стала, так сказать, приходящей любовницей. Квартиру он оставил жене и стал жить там, где был прописан. Моими стараниями комната преобразилась, благо средств у Аркадия хватало, да и связи кое-какие остались. Чешский набор мебели для комнаты за тысячу рублей ему «устроил» директор мебельного магазина, которого он, властью ему ранее данной, освободил от судебного преследования. В магазине «Ткани», что в доме № 45 по улице Комсомола, я купила шикарную ткань на шторы. Даже днем мы с Аркадием, благодаря их плотности, могли создать обстановку ночи. Напитки Аркадий покупал в столе заказов от Елисеевского магазина, возле которого произошло наше объяснение. Водка исключительно в экспортном исполнении (без отравы, ха-ха). Деликатесная рыба и твердокопченая колбаса, изготовленная с добавлением конины, исландская селедка в винном соусе. Никогда я не кушала так вкусно.