– Вернитесь! – сдерживая смех, воскликнул врач. – Это не относится к вам. Я прошу извинить меня за это неосторожное выражение.

– С баранами тоже сидеть не буду.

– Но и к ним это не относится... Это всего лишь такая пословица. Был такой французский писатель Альфонс Додэ...

Но мужик возмущенно хлопнул дверью. Теперь он бурчал что-то о подопытных кроликах. Врач огорченно покачал головой:

– Итак, на чем же мы споткнулись? Да, я говорил о раздвоении, иными словами, о разрушении личности. Согласитесь, что если я разделю эту линейку на две части, линейка перестанет существовать. Ее просто не будет. То же и с человеческой личностью. Если личность раздваивается, человек мучится, одна его половина вступает в борьбу с другой. Теперь посмотрим, как это происходит при употреблении наркотика, то есть алкоголя. Преодолев физическое отвращение и проглотив эту жидкость, я начинаю испытывать веселье, приятное состояние. По-научному это так называемая эйфория. Что такое эйфория? Это не что иное, как ложное, вызванное искусственным образом веселье. Фальшивое, прямо скажем, веселье! Иногда к этой фальшивой радости примешивается поразительная, но опять-таки фальшивая смелость, фальшивая уверенность в своих силах. Не буду приводить примеров, каждый из вас знает, что происходит.

Итак, человеческая личность при употреблении алкоголя раздваивается. Пьяная половина, фальшиво-веселая, начинает борьбу с трезвой половиной, которая, кстати, тоже ведь бывает иногда веселой, но не от опьянения, а просто так, естественным образом. Если фальшивая веселость, фальшивая смелость, фальшивая уверенность сливаются с естественной природной веселостью, естественной смелостью или уверенностью, то пьяный человек впадает в еще большую эйфорию, иначе – в ненормальное состояние. Личность вообще дробится, теряет свое лицо. Человек становится невменяемым и может сделать то, что в трезвом виде никогда бы не сделал. Понятно ли вам то, о чем говорю?

– Понятно! – послышалось сразу несколько голосов.

– Теперь, после всего сказанного, посмотрим, что происходит у нас в голове, когда в желудок, а затем в кровь вливается алкогольный яд. Вы знаете, что головной мозг питается через большие и малые кровеносные сосуды. Диаметр капилляров, или самых крохотных, самых тончайших сосудиков, позволяет свободно проскакивать одиночным кровяным шарикам. Ho если несколько таких шариков склеились? Что происходит, как, по-вашему?

– Затычка! – выкрикнули из зала.

– Правильно, происходит закупорка капилляра. И мозговая клетка без питания сразу же погибает! Друзья мои, послушайте еще более внимательно. Кровяные шарики начинают склеиваться именно от алкоголя, поступившего в кровь. Сгустки этих шариков становятся затычками в самых тонких сосудах нашего головного мозга, и клеточки мозга, оставшиеся без питания, тотчас же погибают. Погибают и уже никогда не восстанавливаются! Как раз эта массовая гибель нейронов и вызывает в человеке эйфорию, то есть ложную веселость, ложную смелость, ложную уверенность в своих силах.

Вдруг в среднем ряду поднялся чей-то богатырский детина:

– Я уж двадцать лет пью, давно бы все склеилось!

– И склеилось! – Нарколог повысил голос. – А вы что думаете? Хотя в коре головного мозга около четырнадцати миллиардов нейронов, у пьющих они стремительно убывают. За двадцать лет пьянки у вас погибло примерно... Я боюсь вам говорить! Вам не потребовалось бы приходить сюда, если б эти клетки не погибли в вашем мозгу!

...То ли дрянь, съеденная на вокзале, то ли расстройство из-за всего услышанного корежило Валентина. До этого в животе периодически урчало и булькало. А тут вдруг подкатило аж с тошнотой. Он осторожно добрался до двери и пошел искать уборную. :

Мужик в голубой куртке сидел в туалете на корточках, спиной к батарее отопления. Курил мужик в голубой пластмассовой куртке. Тот самый, который не хотел быть ни бараном, ни подопытным кроликом.

– Все они заодно! – услышал Валентин, когда спустил воду в кабине. Он вышел на свет, осмелел:

– Кто?

– Все! – Мужик выругался, но с корточек не поднялся. – Ельцины, горбачевы. И все врачи заодно с начальством. Сперва споят, потом лечиться заманивают. Всем выгодно, кроме нас!.. Он вон дерет по пять тысяч с носу. За что? За то, что мораль прочитал? Отзвонил и обратно в Питер... Ты из какого района?

Валентин сказал. Ему нравился этот мужик в пластмассовой куртке, поскольку ругал он всех подряд: и начальников, и врачей, и алкоголиков. Да и самого себя ничуть не жалел:

– Я сам знаю, что я свинья, и нечего бараном меня обзывать, хоть бы и в пословице. Вон Ельцин пьет не меньше меня. При Горбачеве все политбюро пьянствовало, один Лигачев не пил, закодирован был. Ты думаешь, зря все это делается? У их план такой: споить, потом лечить. С больным и пьяным все можно! И зарплату снизить, и в КПЗ посадить. Пьяный, он только с виду грозный, а так... делай с ним чего хочешь. Он только дома посуду-то бьет, а в конторе перед начальством он не больно шумит. Знает, что виноват. Прогулы ему списывают, брак прощают. Ну, он и вкалывает, когда трезвый. И в ночную смену его, и отпуск зимой, все налажено! Нет, ты думаешь, это шахтеры бастуют? Фигоньки! Забастовочки-то идут от ихних комитетчиков, которые в галстучках. За валюту куплены ихние галстучки. Ельцинская команда знает, што делает. Пойдем еще, у дверей послушаем...

В коридоре толпились женщины, молодые и cтарые. Мужик не стал подслушивать, открыл дверь. Протиснулся между дверями и сел на свое старое место. Валентин прислонился к стенке у входа.

– На этом, друзья, мы закончим общую предварительную беседу. Последующее наше общение пойдет строго индивидуально. Но я настоятельно прошу, пусть каждый из вас сегодня заведет общую тетрадь и с сегодняшнего дня записывает туда все свои мысли и ощущения...

– А ежели кто неграмотный и писать не научен, – опять услышал Валентин голос своего знакомого. – Тому-то как быть? Или слепой, к примеру, глухонемой...

Поднялся шум, на мужика зашикали.

– Извините! Я хочу один вопрос, – кричали из заднего ряда.

– Один можно. На второй уже нет времени, – сказал врач.

– Вот вы говорите, что алкоголь – это наркотик, что алкоголизм – это психическая болезнь. Заразная это болезнь? И ежели она заразная, то кто меня заразил и когда?

Вопрошающий сел, в зале кто-то хихикнул, но все снова стихли.

– Ничего смешного не вижу и в этом вопросе, – услышал тракторист голос врача. – Болезнь действительно страшная и заразная...

В животе снова что-то происходило. Валентин, стараясь не спешить, еле добежал до нужного места. Ветеринар Туляков говаривал как-то, что в таких случаях нужна соль и опять же... бутылка водки.

Валентин вышел на улицу.

Знакомых в городе было два, даже больше, если считать всех земляков, но Валентин решил побывать лишь в общежитии дочери и без ночлега уехать на свою станцию. Маришкино общежитие было недалеко от центра. Душа тракториста давно стремилась туда, а ноги завели его почему-то в продовольственный магазин. Он думал о деньгах и о ценах на хлеб, на консервы, но почему глаза блуждали по полкам, ища знакомые бутылочные очертания? Думал одно, а делал другое... Он вышел из продовольственного, в котором не было местной водки, и уже без колебании заглушил в себе слабый голос протеста и направился в другой – коммерческий магазин. Там водки тоже не было. Стояли ряды каких-то красивых и разнообразных заморских бутылок. Все слова не по-русски! Чем больше он ходил по коммерческим, тем упрямее хотелось найти свою, непривозную бутылку. «А что это за кандей?» – подумал тракторист, останавливаясь у красивых дверей с непонятной вывеской. Он зашел. Оглянулся. Парень с бородой расставлял по полочкам какие-то безделушки. Стояли медные подсвечники, иконы, лежали старые книги и вроде бы кружева.