— Вадим Сергеевич испугался, когда понял, что натворил. Ему в тот момент было не до изучения подлинности коллекции и не до подсчета фигурок — тут труп свеженький! Он просто сгреб все махом и покинул место преступления. Правда… — Анатолий взял небольшую паузу, за время которой успел запихнуть в рот еще один кусок торта и, с удовольствием жуя, закончил: — Потом понял, как лопухнулся, и сам явился в милицию с чистосердечным признанием… Хороший мужик! Кстати, девушки, у меня к вам тоже вопросик один имеется.

— Опять вопросы! — возмущенно прошипела Лизавета, на что Анатолий с сожалением развел руками в стороны, мол, ничего не поделаешь, работа у нас такая, и полюбопытствовал:

— Где Хотэй?

— Хрен его знает! — со вздохом отозвалась я, причем совершенно искренне. Благодушие с Анатолия враз слетело, а глаза сделались колючими, как у морского ежа:

— Не понял…

— Хотэй уехал в неизвестном направлении, — сообщила я общественности, маленько взгрустнула и посоветовала себе запастись терпением, потому как намечался целый град вопросов и все на мою бедную стукнутую голову. Так оно и вышло.

— Как уехал?!

— С кем уехал?! — В один голос завопили Анатолий и Лизавета.

— Очень просто. Я его спрятала в обивке сиденья в джипе Джона, потому как оставлять нэцке дома посчитала неразумным. Джип угнали… Вот он в курсе, — я кивнула на Анатолия, он, в свою очередь, тоже кивнул, подтверждая мою правоту. — Да, так вот, джип угнали, пока Ричард рожал. Потому я и говорю, хрен знает, где теперь Хотэй! — мне действительно было жаль, что все так неудачно сложилось, но поделать с этим уже ничего нельзя.

Лизка недоверчиво, даже с какой-то жалостью посмотрела на меня, после чего осторожно поинтересовалась:

— Ричард рожал?

— Хомячился! — в один голос пояснили мы с Анатолием.

— Ага! Вот теперь все ясно, — сдержанно кивнула Лизка с таким разнесчастным видом, что я поняла: ничего ей не ясно, но выяснение этой загадки природы она отложила на потом. В данный момент ее интересовали вопросы более существенные.

— Что теперь будет с детьми Джона? — опасливо косясь на нас с Толиком, все же поинтересовалась она.

— Да ничего особенного! Все как обычно — вроде бы печально вздохнул Анатолий. — Сперва поищем родственников. Найдем — хорошо, нет — стало быть, прямая дорога им в детский дом… Кстати, девочки, у меня еще один интересный вопрос имеется. Ну, если вы не хотите, можете не отвечать, но имейте в виду…

— Да ладно! — невежливо перебила Елизавета, — про чистосердечное признание втирай уркам. Лично меня на фуфел не возьмешь! Да и Витку теперь тоже — опыта прибавилось. Впрочем, учитывая нашу к тебе лояльность, спрашивай.

— Большое вам ментовское спасибо, — с трудом сохраняя серьезность, слегка поклонился Анатолий. На миг я заподозрила его в волюнтаризме, но, присмотревшись, подозрения оставила — уж больно глаза у него были светлыми. Анатолий охотно воспользовался разрешением.

— Почему вы не использовали подарок Вовки и Сеньки?

— Подарок? Какой? — дружно удивились мы с Лизаветой.

— Вроде как пеленгатор. По крайней мере, пацаны так назвали свое изобретение и уверили, что эта штуковина работает. Она, кстати, действительно функционирует. Наши спецы тщательно проверили… м-мм… изобретение на профпригодность. Удивлялись даже: вещь серьезная! — и долго не верили, что соорудили ее мальчишки малолетние! Включить бы вам эту хрень, и мы быстрее узнали бы, где находитесь вы и злодеи. И нам облегчение бы в жизни вышло.

— Вот-вот, вы только и ждете, кто бы вам жизнь облегчил. Паразиты, одним словом, амебы одноклеточные! Вы ведь хуже тараканов, чтоб мне так жить! Господи, и куда страна катится, а?! Скоро на службу в органы будут вербовать прямо в роддоме! А что, Толик, это идея! Пусть младенцы с рождения приучаются на вас работать! У самих-то силенок не хватает — вы их в политической борьбе за независимость родины растратили! А она, родина то есть, солидных откатов ждет. Где ж тут порядок устанавливать, успеть бы карманы набить!!! Тьфу, козлы! — в сердцах сплюнула Лизавета, но не успокоилась даже при виде колючих глаз Анатолия, которому выступление подруги пришлось явно не по душе, и терпел он его… непонятно по какой причине. — Нет, вот ты мне скажи, дружок из органов! — Лизка с силой вонзила острый наманикюренный ноготок прямо в грудь Анатолия. — У вас самих, таких больших, сильных, умных и надежных, совсем с мозгами беда? Не хватает их на всех, что ли? Или IQ неожиданно упал ниже плинтуса? Эх, вы, защитники хреновы! — наконец закончила монолог подруга.

Выступление Лизаветы, возможно, и вышло малость резковатым, но, по сути своей, верным. Анатолий внимательно слушал, вроде бы смущался, опускал глаза, а потому, должно быть, казался немного нелепым, впрочем, как любой сильный мужчина под натиском слабой женщины. Мне стало его жаль, и я поспешила заступиться за друга:

— Лиз, зря ты так… Они все-таки спасли нас…

В ответ подруга пренебрежительно повела бровью:

— Не спорю, спасли. Только это спасение стоило нам сотрясений мозгов! Впрочем, фиг с ними, с мозгами, у нас их много! А что менты? Выходит, на них рассчитывать не приходится? Ладно, хрен с ними, с ментами — убогонькие они, что ж поделать! Но ты, Виталька!!! — подруга неожиданно переключилась на меня. — Ты ведь умная девочка — это со школы еще известно! Раскинула бы своими сотрясенными мозгами, да включила бы этот чертов пеленгатор!

— Ну, включила бы я его, и что бы изменилось? — ощущая смутное чувство вины, сказала я, на что Лизка сразу и очень категорично отозвалась:

— Все!!! Я ведь изучила каждый угол в доме Джона, потому как собиралась там жить до старости. Ой… — тут Лизавета внезапно смутилась и доверительно поведала: — Правда, на половину Клары Карловны попасть не удалось — замки там какие-то чудные! Даже я вскрыть их не смогла, хоть и старалась очень. Но все равно, если бы ты поверила Вовке и Сеньке, мы смогли бы без труда выбраться из заточения.

Допускаю, что в выступлении подруги какая-то истина присутствовала: пеленгатор можно было включить, но беда в том, что изобретение малолетних Кулибиных я всерьез не восприняла, а таскала его с собой в качестве сувенира. Все-таки ребята старались! Я искренне покаялась, особенно напирая на изобретательность и смекалку Вовки и Сеньки, которые со дня на день отправятся в сиротский приют.

Тут Лизка впала в столь глубокую задумчивость, что даже не пошла провожать дорогого гостя. Впрочем, негостеприимство подруги его ничуть не расстроило, тем более что я с удовольствием и с заметным облегчением проводила Анатолия к выходу. Он немного потоптался у двери, явно смущаясь, после чего решительно откашлялся, а потом… заключил меня в свои объятия. Что случилось дальше, я помню смутно, потому как и объятия, и поцелуи мне очень даже пришлись по вкусу.

Голубая мечта, о которой я так долго говорила любимой подруге, насчет отпуска на гостеприимном турецком побережье, осуществилась спустя месяц после описываемых событий. Только отправились мы туда в сильно расширенном составе. Я прихватила с собой Анатолия, который за этот месяц успел несколько раз признаться мне в любви и даже сделать предложение руки и сердца. Как и положено воспитанной девушке, я обещала обдумать предложение, а думать, как известно, лучше всего под приятный шум прибоя. Анатолий вздохнул, но возражать не посмел, а чтобы никаких проблем за границей у нас не возникло, он, хитростью выбив у грозного начальства внеочередной отпуск, отправился с нами. Лизавета по этому поводу немного поупражнялась в остроумии, однако быстро увяла, потому что с недавних пор собственных забот у нее прибавилось — она энергично штурмовала официальные инстанции, оформляя опекунство над Сенькой и Вовкой. Вот такое благородное сердце равномерно билось в мощной груди подруги!