Его дед, Александр II, был блестящим человеком и правителем. Он близко подошел – или настолько близко, насколько это возможно для абсолютного монарха, – к тому, чтобы стать либеральным реформатором. В годы его царствования, и особенно в последние годы, русский народ был крайне несчастлив. Кое-кто может сказать, что русский народ почти всегда несчастлив, но давайте скажем, что в этом случае виновато было правительство. Во всяком случае, сам император думал именно так. Более двух десятилетий Александр II старался модернизировать страну. Он провел ряд реформ в армии, судопроизводстве и образовании. Царь даже реформировал устаревшие законы о цензуре[218]. В 1861 году «царь-освободитель», как его стали называть впоследствии, отменил крепостное право, освободив крестьян, веками страдавших в личном и экономическом рабстве.

В то утро, когда убили Александра II, он только что собственноручно подписал документ, который позволил бы собрать выбранный национальный совет. Звучит революционно, но давайте не будем радоваться слишком бурно. Девятнадцатый век подходил к концу, и установление конституционной монархии уже не было политическим прорывом в течение сотен лет. Россия просто трагически отстала от времени. Но Александр II всегда пытался улучшить свою страну.

И какую благодарность он за это получил! Указ его императорского величества о созыве парламента направлялся в типографию, а царь возвращался в Зимний дворец, когда член нигилистской организации «Народная воля» швырнул бомбу под царскую карету. Как нигилисты вообще смогли организовать группы и устраивать революции, оставаясь при этом настоящими нигилистами, остается вне человеческого разумения, как и многое в русской истории. Тем не менее, сторонники «Народной воли» полагали, что единственный способ достижения прогресса – это разрушение существующего порядка. Поэтому, каким бы хорошим человеком ни был «царь-освободитель», его следовало взорвать.

Первую бомбу народоволец бросил под царскую карету, и она не причинила царю вреда. Он вышел из кареты, поблагодарил Бога за свое спасение, подошел к схваченному нигилисту, чтобы отругать и допросить его. И в эту минуту другой убийца крикнул, что рано благодарить Бога, и швырнул бомбу прямо под ноги царю. Эта бомба достигла своей цели.

Александра II сменил на престоле его сын, Александр III, вскоре после пасхи 1881 года. Если у Александра III и были хоть какие-то современные и либеральные наклонности его отца, то, увидев, как он погиб, лишившись ног и растерзанный взрывом, новый царь от них сразу излечился. Став царем, Александр III первым делом отменил указ о созыве национального совета, и впоследствии император дал ясно понять, что он является абсолютным монархом и не станет ни у кого спрашивать совета. В наименьшей степени его интересовало мнение народа. Такой подход его полностью устраивал (правда, только его), поскольку он был сильным человеком диктаторского склада. К сожалению, его сын, Николай II, таковым не был.

Николай II не был ни диктатором, как его отец, ни реформатором, как его дед. Он был просто слабым человеком. Так считал и его отец, поэтому даже не пытался вовлечь сына и наследника в государственные дела. В результате Николай не представлял, как управлять империей. Возможно, Александр III полагал, что сможет просто обеспечить себе бессмертие. Ведь все его приказы, как необходимые, так и сомнительные, всегда выполнялись. Если так, то для него самого стало огромной неожиданностью, когда летом 1894 года всего лишь в сорок девять лет он просто лег в постель и умер. Николаю было двадцать шесть лет. Застенчивый, совершенно не подготовленный к правлению, он сам все про себя понимал. Утверждают, что Николай однажды сказал: «Почему это случилось со мной и со всей Россией? Я не готов быть царем. Я никогда не хотел им быть. Я ничего не знаю об управлении государством»[219].

К всеобщему сожалению, вместо того чтобы передать бразды правления другому, более подходящему для этой роли правителю, или принять помощь узкого круга советников, сын оделся в папину одежду и попытался изображать диктатора. В 1895 году Николай II начал свое правление со знаменитого обращения: «Пусть каждый знает, что я сохраню принципы автократии с той же твердостью и непреклонностью, как и мой незабвенный покойный отец»[220].

По множеству причин этот ход был неудачным. Оказывается, единственный человек, который хуже диктатора, – это диктатор не по своей воле. Тираны могут быть злобными, но у них хотя бы есть точка зрения. Пока Николай II был еще молод, его вдовствующая мать продолжала посещать балы и тратить деньги. Его красивая, но чуждающаяся общества жена, новая царица, рожала детей. А он сам практически ничего не делал. Николай любил свою жену. Он наслаждался уединением (читай, каникулами) с семьей. Как и его мать, новый царь всегда был готов красиво одеваться. Он наслаждался своей ролью главнокомандующего, потому что это было связано с красивым и пышным церемониалом. Но как правитель, он сделал очень мало. А когда ситуация ухудшилась, он раз за разом поступал неправильно.

Сергей Витте, русский министр того времени, воскликнул: «Жаль Россию. Жаль царя. Что он получил и что оставит? И ведь хороший и неглупый человек, но безвольный, и на этой черте его характера развились все его государственные пороки, то есть пороки как правителя, да еще такого самодержавного и неограниченного». Витте был прав. Николай II не был плохим человеком, но не был он и хорошим человеком, и его правление определялось ужасным сочетанием некомпетентности, непримиримости и неизбежности.

К моменту своего создания в 1897 году пасхальное яйцо «Коронационное» было самым большим, самым сложным, самым декадентским и самым амбициозным из тех, что были созданы Фаберже. Вся его золотая поверхность охвачена накладной трельяжной решеткой из лавровых листьев зеленого золота. Сквозь зеленовато-желтую эмаль просвечивает золотая гильошированная поверхность яйца. На перекрестьях решетки размещены крошечные двуглавые орлы с алмазами на груди.

Скорлупа яйца цвета желтых подсолнухов должна была гармонировать с коронационным платьем будущей императрицы. Внутри яйца на белой бархатной подложке находится точная копия кареты восемнадцатого века (менее четырех дюймов в длину), на которой Александра Федоровна ехала на коронацию. Это был самый совершенный образец эмалировки на тот момент. Карета из золота, платины и эмали украшена драгоценными камнями: в центре бриллиантовая корона и окна из горного хрусталя. Не забыты даже мельчайшие детали царской кареты вплоть до С‑образных рессор и крохотной подножки. Сюрпризом внутри сюрприза был кулон с драгоценными камнями.

Яйцо «Коронационное», как и сама коронация Николая и Александры, ненавязчиво отметило начало нового этапа и для Фаберже, и для России. Оно одновременно обозначает и начало пути Фаберже наверх, к тому, что его назовут величайшим художником и ювелиром в истории, и начало конца для Романовых и для императорской России.