21 июля английский флот встретился с испанской Армадой. Испанцы намеревались сломить любое сопротивление противника. Но вместо того чтобы атаковать, английский флот с безопасного расстояния открыл огонь по полумесяцу Армады. Англичане использовали пушки с большой дальностью стрельбы, расстреливая по очереди самые крупные корабли испанцев, хотя Армада все-таки продолжала входить в Ла-Манш. Процесс был длительным. Строй полумесяцем защищал большинство кораблей, и испанцы не собирались ломать строй. Адмирал написал Елизавете, что «их сила удивительно велика, но мы постепенно ощипываем им перышки»[203]. В первые несколько дней англичанам пришлось довольствоваться тем, что они следовали за Армадой, выбирали корабли по одному и вынуждали их вступить в бой.

Испанцы собирались встретиться с герцогом Пармским и забрать дополнительную резервную армию из двадцати тысяч солдат, которых предполагалось переправить на ожидавшие их испанские военные суда. Но когда они попытались сделать это 27 июля, оказалось, что войско герцога не может преодолеть небольшое расстояние, потому что на них охотятся английские корабли. Армаде пришлось бросить якорь возле Кале у побережья Франции[204]. Это стало поворотным пунктом в сражении. С этого момента стало ясно, что английский флот очень изменился. 28 июля, после полуночи, англичане подожгли восемь своих кораблей и направили их в бухту, куда загнала себя Армада. Испанские галеоны не только были сделаны из дерева и холста, они были буквально забиты порохом, предназначенным для сражений на суше. Как только горящие суда подошли ближе, испанские галеоны превратились в гигантские пороховые бочки.

Незачем и говорить, что Армаде пришлось нарушить строй.

Те испанские суда, которые не сгорели или не взорвались, были вынуждены сняться с якоря и в панике бежать из бухты. Как только Армада оказалась на открытой воде, преследующий ее английский флот смог воспользоваться еще одним своим преимуществом. Английские суда были не только меньше и быстрее, они могли плыть в любом направлении. А вот гигантские испанские Джаггернауты могли плыть исключительно вперед. Быстрые, отлично вооруженные гибридные суда плавали вокруг массивных военных кораблей, обстреливали их со всех сторон, чтобы потопить их, но не брать на абордаж. Когда и без того плохая погода окончательно испортилась, англичане погнали тяжелые испанские суда к побережью нидерландской провинции Зеландия, где они разбивались на мелководье.

Тем временем на побережье самой Англии стояла испуганная армия из семнадцати тысяч стариков и мальчиков. Больше англичанам собрать не удалось. Под усиливающимся ливнем и жутким ветром они ждали, чтобы вступить в бой с пятьюдесятью пятью тысячами солдат Армады и герцога Пармского, если те сумеют прорвать английскую оборону. Это больше не было противостоянием воли, борьбой за ресурсы или даже инстинктом захвата. Перетягивание каната между Англией и Испанией превратилось в открытую войну за выживание. Возможность победы над армией захватчиков была настолько ничтожной, что в войска выехала сама королева и поклялась «жить или умереть» со своим народом.

Пожалуй, это был самый драматичный момент ее правления. Елизавета облачилась в белое бархатное платье и серебряные доспехи и приехала в войска на белом коне, чтобы произнести самую великую в истории Англии речь перед сражением. «Я знаю, что у меня тело слабой и беспомощной женщины, но у меня сердце и дух короля». Она сказала своим солдатам о своей решимости «в разгар сражения жить или умереть среди вас; положить за моего Бога, и мое королевство, и мой народ честь мою и кровь, превратившись в прах».

Елизавета не знала, что битва уже выиграна.

Столкновение с испанской Армадой представляло собой самое крупное и самое мощное нападение, которое приходилось переживать Англии со времен норманнского завоевания за несколько веков до этого. Армада была разбита, ей так и не удалось добраться до английских берегов, несмотря на благоприятную погоду. Уцелевшие корабли отправились в долгий путь домой вокруг Шотландии и мимо Ирландии. Потрепанные страшными штормами, многие галеоны были выброшены на берег или унесены в море. К тому моменту, когда остатки Армады добрались до Испании, половина судов была уничтожена или потоплена, погибло около двадцати тысяч человек. Англичане, в свою очередь, лишились лишь тех кораблей, которые они подожгли сами, и не потеряли ни одного человека в бою.

Филипп отказался винить в поражении своих командиров: «Я отправил вас воевать с людьми, а не с ветром и волнами». Сложно обвинить погоду, покорную только Богу, и на этом остановиться. Филипп II был крайне религиозным человеком и поэтому оправдывал божьей волей самые худшие свои деяния, от инквизиции до геноцида. Хотя в самой Испании шокирующее поражение Армады связывали с тем, что Филипп не смог должным образом подготовиться к сражению и понять, с чем флоту предстоит столкнуться, сам король видел в этом знак того, что Испания лишилась милости божьей. Англичане насыпали соль на его раны, отчеканив памятную медаль с надписью: «Бог подул – и они рассеялись».

Разгром Непобедимой армады нанес сокрушительный удар по уверенности Филиппа в его моральном и военном превосходстве. Пиратство и мифы о королеве-девственнице укрепили самосознание англичан и национальную гордость, а эта победа превратила Англию в главного игрока на мировой арене и распахнула дверь для мировой экспансии английских интересов. В 1590‑х годах королева поощряла писателей и памфлетистов, которые превозносили деяния английских благородных разбойников, и подняла пиратство до уровня легальной формы торговли. Она и ее советники эффективно разрушили испанскую монополию на колонизацию Нового Света и морскую мощь. Грабеж стал основой для создания самой мощной торговой империи в мире со времен древних римлян[205].

Несмотря на ясные инструкции, которые королева Елизавета I дала своим капитанам-пиратам, забирать весь американский жемчуг с испанских кораблей, ей так и не удалось найти то, что она искала. В ее руках оказалось огромное количество жемчуга, были и весьма недурные экземпляры, если судить по тем портретам, на которых она изображена в украшениях, копирующих украшения ее сестры. Но, по мнению историка драгоценных украшений Виктории Финли, «ей так и не удалось найти жемчужину столь же красивую, как та, которую получила в дар ее сестра Мария»[206].

Елизавета не получила «Перегрину», но, в конце концов, она получила все остальное.

Большое начинается с малого. В 1600 году после поражения Армады Елизавета подписала хартию «Английской ост-индской торговой компании» (впоследствии «Британская ост-индская компания»). Этой компании предстояло управлять колониями от Индии до Китая, которые принадлежали империи, занимавшей две пятых мира. Ост-индская компания вместе с множеством совместных предприятий вымостила дорогу для империи нового вида, которую поддерживают военные, но основана она на торговле. Колониализм изменит карту мира в течение следующих двух столетий, и все ради денег. Правление Елизаветы стало так называемым Золотым веком, и не просто началом Британской империи. Благодаря ей родилась торговая империя.