Но главную перемену в жизни Ивана и его Москвы принесла, конечно, вторая жена князя – Софья Палеолог. На первой жене князя женили в раннем возрасте, но недолго он с ней пожил – Мария Тверская умерла в 1467 году. От нее у него был наследник, сын Иван, которого называли Молодым. Но князь и сам был еще не стар, и встал вопрос о новой женитьбе. Предпочтение было отдано византийской принцессе Зое, дочери Фомы Палеолога, после падения Константинополя бежавшего со своим семейством в Рим. Папа римский очень надеялся при помощи греческой принцессы завязать более тесные отношения с Московским государством.

«В феврале 1469 года, – рассказывает Соловьев, – грек Юрий приехал к великому князю с письмом от Виссариона, в котором кардинал предлагал Иоанну руку греческой царевны, отказавшей будто бы из преданности к отцовской вере двум женихам – королю французскому и герцогу медиоланскому. Великий князь взял эти слова в мысль, говорит летописец, и, подумавши с митрополитом, матерью, боярами, в следующем же месяце отправил в Рим своего посла, выезжего италианца, монетного мастера Ивана Фрязина. Фрязин возвратился с портретом царевны и с пропускными (опасными) грамотами от папы для проезда послов московских с Софией по всем землям католическим. Тот же Фрязин отправился опять в Рим представлять лицо жениха при обручении. Папе хотелось выдать Софию за московского князя, восстановить Флорентийское соединение, приобресть могущественного союзника против страшных турок, и потому ему легко и приятно было верить всему, что ни говорил посол московский; а Фрязин, отказавшийся от латинства в Москве, но равнодушный к различию исповеданий, рассказывал то, чего не было, обещал то, чего быть не могло, лишь бы уладить поскорее дело, желанное и в Москве не менее, чем в Риме».

Путь несчастной Зои, получившей имя София, лежал через западные страны в Псков, оттуда в Новгород и – наконец – в Москву. Первые впечатления от новой родины у Софии были ужасными. Но она благополучно венчалась с Иваном 12 ноября 1472 года – в тот же день, что и въехала в Москву. Порядки при дворе Ивана ей не понравились. Софии казалось, что ее мужа здесь не уважают, что между ним и подданными нет дистанции, что и к ней, жене великого князя, не имеют почтения. Так что в умелых руках Софии Иван быстро постиг, что власть должна выглядеть для полного благоплепия достаточно отчужденной. Соловьев замечает, что для усиления этой власти Ивану не хватало имперского византийского предания, теперь в лице Софии оно явилось. Иван стал называть себя царем, порядки при дворе сделал более строгими, теперь он был не одним из князей, не первым среди равных, а равным только самому себе, другие, пусть и из того же рода, становились сразу ниже рождением. Софию московские бояре и князья возненавидели. До какого-то времени Иван этого старался не замечать, но тут неожиданно встал вопрос о престолонаследии: сын Иван неожиданно умер, но оставил наследника от дочери молдавского господаря, у Софьи тоже подрастал наследник – сын Василий. Предстояло выбрать, кого – внука Дмитрия или сына Василия – государь захочет видеть на московском престоле. Враждебные Софье бояре состряпали клевету на Василия, который якобы готовил заговор против отца, Василия бросили в темницу. Но бояре рано торжествовали: Софье удалось сблизиться с мужем и разуверить его в гадких слухах. Василия тут же освободили, князь сделал его великим князем новгородским и псковским. Дмитрия же отдалили, как пишет Соловьев, Иван Васильевич стал нерадеть о внуке. Бояре, участвовавшие в заговоре, как с одной, так и с другой стороны, – поплатились головами.

Важным событием в жизни государства было и официальное возвращение независимости. Осенью 1480 года хан Ахмат пошел на Москву, с московской стороны ему навстречу двинулись русские войска. Великий князь боялся биться с монголами. Ободрять его пришлось даже лицам духовного звания.

«Зачем боишься смерти? – говорил ему ростовский архиепископ Вассиан. – Ведь ты не бессмертен; а без року нет смерти ни человеку, ни птице, ни зверю; дай мне, старику, войско в руки: увидишь, уклоню ли я лицо свое пред татарами!»

Обе армии расположились каждая по свою сторону реки Угры. Иван начал переговоры с ханом, но тут же получил сердитое послание от архиепископа, тот требовал боя. Иван переговоры прервал, но переходить Угру опасался. Так оба воинства и простояли, никто не решился начать бой первым. Начались морозы, Угру сковал лед. Иван, думая, что монголы начнут переправляться, чтобы дать бой, велел войску отступать к Боровску, войско не отступало – оно бежало. Но никто русских не догонял. Измученный морозами и бескормицей хан повернул коней и скрылся в степи. Там он и погиб от рук другого монгольского хана – властителя Тюменской Орды.

Так, по официальной версии, закончилось монгольское иго…

Другим государственным событием было издание в 1497 году Судебника, в котором попытались свести все действовавшие на тогдашней Руси законы. Прежде всего, этот судебный устав определял, кто и как должен производить суд. Судьей мог быть боярин или боярский сын, причем он не имел права судить один, при нем должен был находиться дворский, а также староста и лучшие люди, и особым образом оговаривалось, что взяток за справедливый суд брать не должно. Судебник был достаточно жесток. Смертная казнь назначалась за двукратное воровство, разбой, душегубство, ябедничество, святотатство, похищение людей, подмет, зажигательство. В качестве судебных доказательств были указаны свидетельские показания, взятие с поличным, судебный поединок (поле) и клятва. Для нашего времени проведение судебного поединка может оказаться неожиданным:

«Если свидетель будет уличать кого-нибудь в драке, грабеже или займе, то уличаемому отдается на волю: или идти биться с свидетелем, или, ставши у поля, положить у креста то, чего на нем ищут; тогда истец без присяги возьмет свое, ответчик же заплатит полевые пошлины; если же ответчик, не стояв у поля, положит у креста, то заплатит судьям пошлину по списку, а полевых пошлин платить не обязан. Если ответчик против свидетеля будет стар, или мал, или чем увечен, или поп, или чернец, или монахиня, или женщина, то вольно им выставить против свидетеля наемного бойца, свидетелю же нельзя нанять вместо себя другого для битвы; какие правый или его свидетель потерпит убытки, все они взыщутся на виноватом… Если истцом или свидетелем будет женщина, или ребенок, или старик, или больной, или увечный, или поп, или чернец, или монахиня, то вольно им нанять за себя бойца: они присягнут, а наемники будут биться; против этих наемников ответчик может также выставить наемного бойца, если сам не захочет биться».

В 1505 году на 67-м году жизни Иван Третий Васильевич, которого также называли Грозным (не путать с его внуком!) умер. Ему наследовал сын Василий Иванович: внук Ивана, Дмитрий, некогда возведенный на великое княжение, кончил свои дни в узилище и умер через четыре года после деда. Как и отец, в государственных бумагах Василий титуловался полным титулом, для людей нашего времени неудобопроизносимым, для того времени – вполне обычным. Титул Василия был следующий: «Великий государь Василий, Божиею милостию государь всея Руси и великий князь владимирский, московский, новгородский, псковский, смоленский, тверский, югорский, пермский, вятский, болгарский и иных, государь и великий князь Новгорода Низовской земли и черниговский, и рязанский, и волоцкий, и ржевский, и бельский, и ростовский, и ярославский, и белозерский, и удорский, и обдорский, и кондинский, и иных». Заменой этому полному титулу были формулировки «великий князь всея Руси» или «царь» – так впервые назвал себя его отец Иван.