— Ты знаешь, она права, — заметил Зак, когда Эбби вышла из комнаты. — Скорее всего, это у тебя временно, и нужно подумать о Ханне. Она твоя жена, и ты не можешь ее покинуть.

— Она покинула меня, Зак. Должно быть, ей лучше с синим мундиром.

— Вот он, Райдер. Это твой племянник Трей Мерсер, — Эбби передала ребенка на руки брату, наблюдая, как выражение его лица из печального становится восторженным.

Малыш загулил и невидящие глаза Райдера загорелись. Подушечкой пальца он легонько коснулся лица ребенка.

— Ты говоришь, он похож на Зака Мерсера?

— Вылитый Зак! — Эбби забрала Трея, прижав к груди. — Извини, что я забираю ребенка так быстро, но его пора кормить.

— Я пойду с тобой, любимая, — сказал Зак. — Мне хочется взглянуть, как ты малыша кормишь. Но сначала я отведу Райдера в его комнату, — он подмигнул Эбби, взял Райдера за руку и повел в спальню. — Отдохни до обеда. Я знаю, ты устал. В кувшине — вода для умывания. Тебе помочь умыться?

Гордость Райдера требовала, чтобы он справлялся с непредвиденными затруднениями самостоятельно, не прося и не принимая ничьей помощи. Если остаток жизни ему придется провести в темноте, то лучше поскорее приспособиться к обстоятельствам.

— Я справлюсь сам.

Он вошел в комнату, оставив Зака за дверью.

Ханна лежала на кровати. Она бросилась на нее сразу же после того, как Райдер отказался ее заметить. Сколь сильна его ненависть! Она услышала, как открылась и закрылась дверь ее комнаты, и с удивлением увидела Райдера. Встав на колени, она с опаской поглядывала на него. Тревожная дрожь пробежала по телу. Райдер сделал пару нетвердых шагов и внезапно остановился. Он по-прежнему отказывался ее замечать.

Райдер понял, в комнате еще кто-то есть. Его ноздри уловили головокружительный аромат женщины. Глаза не видели, но чувства подсказывали: она здесь. С тоской вспомнил он сияние медных волос, высокую грудь, тонкую талию, нежное местечко, подарившее ему блаженство, неведомое ранее…

— Райдер? — ее голос дрожал от волнения.

Он услышал и повернулся в том направлении, откуда доносился голос. Ханна судорожно вздохнула. Казалось, он смотрел сквозь нее, лицо было непроницаемым, опустошенным.

— Ханна, я не знал, что это твоя комната. Зак, должно быть, что-то перепутал.

Однако, насколько он знал Зака, можно было подозревать, что тот отлично понимал, что делает.

Рассчитывая движения, медленно Райдер подошел к Ханне, ориентируясь по звуку ее голоса. Когда его колени коснулись края кровати, он остановился и осторожно оперся.

— Где ты был, Райдер?

— Искал Видение.

— Я надеялась, ты вернешься. Разве тебе было безразлично, что со мной?

Райдер, казалось, смотрел мимо нее.

— Ты ясно дала понять, что больше не хочешь иметь со мной дело.

— Я не сержусь, что ты тогда ушел. Так было нужно, я сама этого хотела, на то были причины.

— Знаю я эти причины! — с горечью сказал Райдер.

А что, если он ошибся? Что, если у Ханны на то действительно была причина? Не наказывает ли его Химмавихьо за гордыню? Однако, он не смог удержаться от горестных обвинений:

— Синий мундир мог дать тебе больше, чем я, вот ты и стала его любовницей. Можешь возражать сколько угодно, Воробышек! В любом случае, сначала ты была моей и всегда будешь моей, даже если…

— Даже если — что?

Отказываясь смотреть ей в глаза, Райдер покачал головой.

— Почему ты не хочешь смотреть на меня, Райдер? Ты так сильно ненавидишь меня? Я все объясню! — ради себя, ради ребенка она должна убедить его, что у нее были веские причины солгать.

— Слишком поздно. Никакие объяснения не смогут нам теперь помочь.

Встревоженная тем, что он постоянно отводит от нее взгляд, Ханна взяла его лицо в ладони и повернула к себе. Серебристые глаза, всегда такие выразительные, были пусты. Зловещее и темное предчувствие беды пронзило ее. Она начала кое-что понимать и молила Бога, чтобы оказаться неправой.

В голосе Ханны появился страх.

— Посмотри на меня, Райдер! Пожалуйста, посмотри на меня!

— Не могу. Я ослеп.

— Нет!.. О, нет!.. Это невозможно!.. Как это случилось? Скажи, что это неправда!

Райдер отвернулся.

— Я не хочу говорить об этом. Расскажи мне лучше, что произошло после того, как пришел шериф в тот вечер, когда скончался Харли.

Собравшись с мыслями, но не отойдя еще от потрясения, в которое ее повергло страшное открытие слепоты Райдера, Ханна рассказала обо всем — вплоть до того момента, как Зак вошел в гостиницу.

— Не понимаю, почему ты не хотела, чтобы Гилмор купил твое обязательство? Раз он все равно твой любовник, не было причин вмешивать во все это Зака.

Слезы превратили зеленые глаза Ханны в мерцающие озера. Теперь, когда оба они были надежно укрыты под сенью гостеприимства Зака Мерсера, больше не было необходимости лгать. Трент Гилмор находился в Денвере. Чем теперь он может навредить Райдеру?

— Лейтенант Гилмор никогда не был моим любовником. Я сказала неправду. Я сделала это, чтобы он не арестовал тебя снова и не отправил в тюрьму. Лейтенант сказал, будто располагает неопровержимыми доказательствами твоего участия в набегах сиу. Он хотел стать моим любовником, но, слава Богу, до этого дело не дошло. Я готова была на все, лишь бы он оставил тебя в покое.

— Может быть, тебе следовало все-таки остаться с ним?

Ханна испуганно взглянула на него. Это был не тот человек, которого она знала прежде! У этого мужчины, казалось, не было ни сердца, ни души.

— Ты единственный, кто мне нужен, и теперь мы можем быть вместе!

Она коснулась ладонью его груди, почувствовала, как перекатываются мускулы, уловила тепло и силу мощного тела, и ей мучительно захотелось вновь испытать глубину страсти.

Райдер затаил дыхание, отшатнувшись от ее прикосновения. Он закрыл глаза и застонал, чувствуя сильнейшее желание и в то же время понимая, что подвергается испытанию. Он потерял право обладать Ханной. Ему следовало сразу понять, что она солгала насчет синего мундира. Но сейчас он был не достоин ее любви. Без зрения невозможно быть полноценным человеком. Пока Химмавихьо не снимет с него наказание за пренебрежение к любимой женщине, нельзя к ней прикасаться. Неизвестно, чего хочет от него Великий Дух, но все станет ясно, когда придет время.

— Райдер, не отстраняйся от меня! Ты не понимаешь? Я люблю тебя. Мне никто, кроме тебя, не нужен. И теперь нас ничто не разлучит!

— Ты не права, Воробышек. Я недостоин твоей любви. Я должен был наверняка знать, что ты не способна изменить мне, но гордыня меня ослепила, а Химмавихьо объяснил: гордость — это хорошо, но любовь и доверие всего важнее.