Нечай продемонстрировал пару выпадов, несколько раз рубанул по воображаемому противнику, а закончил выступление тем, что опустил лезвие прямиком на шею противника. «Монах» испуганно отшатнулся, но, убедившись, что ему ничего не угрожает, облегчённо выдохнул.

– Ну, и напугал же ты меня, чурбан стоеросовый! Ладно, вижу, что кое-чего ты умеешь.

Он хлопнул парня по плечу:

– Повезло тебе! Ночью пойдёшь на ристалище. Прикажу, чтобы тебя сегодня как следует накормили. Всё, ступай в барак и жди: за тобой придут.

И, довольно посвистывая, ушёл прочь.

Нечай вернул меч на место и побрёл к бараку. Доковыляв, лёг прямиком на доски (матрасов и уж тем более постельного белья рабам не полагалось) и заснул.

Чуть погодя его разбудили. «Монах» не солгал: будущему «гладиатору» принесли увеличенную пайку, в которую входили каша с большим куском мяса, штук пять сухарей и плитка восстановленного гематогена.

Нечай быстро умял порцию. Ментальные установки не позволяли ему делиться с другими обитателями барака, даже с Вышатой. Да никто из соседей и не заинтересовался, чем кормят парня. Любопытство рабам было не присуще.

Ворота снова распахнулись.

– Эй, ты! – Кнут надсмотрщика оказался направлен на Нечая. – Ступай. Тебя заждались.

Других «гладиаторов» в бараке сегодня не было. Молодой человек покорно поплёлся к воротам.

Ристалище являло собой бывшее футбольное поле. Прежние многоярусные скамейки давным-давно сгнили, вместо них рабы поставили аналогичную конструкцию. На ней уже расселись здешние хозяева жизни. Чем выше было место псионика, тем меньшим статусом он обладал.

На первом ряду сидел только один человек – Мастер. В телохранителях он не нуждался. Любого, кто осмелился бы кинуть ему вызов, он мог убить ментальным ударом. Нечай видел, как Мастер остановил сердце двум провинившимся псионикам. Те умерли мгновенно, не успев даже открыть рот в своё оправдание.

От других псиоников его отличал цвет рясы – она была почему-то белого цвета.

Возле Мастера на четвереньках стояла девушка в разорванных одеждах. Псионик взгромоздил на неё свои ноги в грязных сапогах. Девушка шаталась от тяжести, но ничем не выказывала усталости, а Мастер не обращал на неё внимания. Куда больше его интересовало блюдо с жареным мясом, которое он держал в руках. Обглоданные кости летели в рабов, приводивших арену в порядок.

Надсмотрщик подвёл Нечая к небольшой пристройке из древней как мир фанеры. За ней скрывались остальные бойцы, дожидавшиеся своей очереди. Вместе с юношей их было шестеро: трое людей и столько же мутов – нео, собакоголовый и дамп.

Они безучастно стояли, не ведая о своей участи.

– Держи. Это вроде как твой. – Надсмотрщик протянул Нечаю знакомый меч. – Будешь с ним выступать. И смотри мне: продержись минимум пять минут, чтобы трибуны не заскучали. Здесь быстрых побед не любят. Понял?

Юноша кивнул.

– То-то же, – осклабился надсмотрщик.

Он прислушался к звукам, исходившим с арены.

– Ага, началось. Ты и ты! – Кнут перекочевал с кряжистого мужчины лет сорока в сторону дампа. – Дуйте на арену.

Оба бойца были вооружены одинаковыми шипастыми дубинками.

Дамп слегка замешкался, и надсмотрщик ожёг его кнутом.

– Поторапливайся, чучело! Заждались тебя!

Он увёл бойцов с собой.

Боя между ними Нечай не видел. Только слышал рёв с трибуны. Псионики реагировали весьма оживлённо и громко комментировали схватку. Судя по возгласам, побеждал дамп.

То и дело с арены доносились вопли:

– Давай, мумия сушёная! Покажи этому выродку, чего ты стоишь! Бей его!

Накал страстей вырос, приближалась кульминация схватки.

– Арг! – яростно выкрикнул кто-то.

И наступила тишина.

Вернулся надсмотрщик. Он вёл дампа, чьё тряпьё пропиталось кровью с головы до ног. Соперник дорого продал свою жизнь.

Вторая пара тоже состояла из человека и мута. Дрались нео и ровесник Нечая, паренёк с грустными голубыми глазами. Исход этой схватки был предрешён. К великому огорчению зрителей, нео разделал противника секунд за тридцать. За это мохначу порядком прилетело от надсмотрщика, когда тот снова привёл его к фанерной пристройке.

– Тебе что было сказано, обезьяна?! – Надсмотрщик плевался от злости. – Ты почему ослушался?

Громадный нео понуро стоял, вжав лохматую башку в плечи.

– А, хрен с тобой! – махнул рукой псионик. – Знал, что нео тупые, но ты среди них чемпион по тупости. Всё, третья пара, на выход. Шевелитесь, смертнички!

Нечай и собакоголовый послушно двинулись на арену.

Противник уступал молодому человеку ростом, но был гораздо шире в плечах. Вытянутую морду пробороздили многочисленные шрамы – чувствовалось, что собакоголовый успел побывать в куче переделок, и раз выжил – значит, был бойцом хоть куда.

И снова одинаковое оружие: в лапе у мута был меч. Качество железа было хреновое, лезвие тупое – намеренно не точили или руки не доходили – хозяевам было плевать, чем будут убивать себя рабы.

Дул пронизывающий ветер, небо хмурилось. Наверное, скоро начнётся дождь. В предыдущих схватках победили муты. Зрители на трибунах склонялись к мысли, что в третий раз будет то же самое.

Трупы проигравших потащили волоком по земле. Рабы-уборщики с помощью длинных багров тянули тела к подводе, запряжённой двумя турами.

«Кого-то из нас ждёт такая же судьба», – подумал Нечай.

Куда девались трупы, никто не знал. Но вряд ли их хоронили. Любая плоть в первую очередь была ресурсом, использовать её могли по-разному.

Собакоголовый дёрнулся, будто его огрели хлыстом. Юноша понял почему – он, как и его противник, тоже получил телепатический приказ от Мастера.

Схватка началась.

Опытные бойцы безрассудно в схватку не кидаются. Сначала прощупывают своего противника, ищут его слабые места. Наверное, именно так и поступил бы собакоголовый, но ментальный удар заставил его потерять выдержку. Грозно рыча, мут кинулся на Нечая, подняв меч высоко над крысособачьей головой.

Сблизившись с юношей, рубанул клинком, планируя располовинить неприятеля. Нечай отбил выпад мечом и, воспользовавшись ситуацией, пнул противника в живот. Мута отнесло на пару метров. Его каблуки оставили в сырой земле глубокие борозды.

Он злобно оскалился. Верхняя губа приподнялась, обнажая острые пожелтевшие клыки.

– Не пугай! Пуганый уже, – предупредил юноша.

В ответ собакоголовый разразился громким лаем. На трибунах захохотали. Даже Мастер смеялся, держась руками за колыхавшиеся бока.

Противники не испытывали друг к другу ненависти. Они лишь выполняли телепатические приказы псиоников, а те жаждали крови и зрелищ.