«Ну и где же совсем недавно мы видели нечто подобное? Смелей, Язон, смелей! Ты уже вспомнил, только боишься поверить. А почему боишься-то, почему? Уж не потому ли, что и Пирр — почти родная для тебя планета, и этот древний Саанд — тем более? Что из этого следует? Ну еще один шажок по логической цепочке! Да, да, и шипокрылый игломет и стальной кабан охотились персонально на тебя, Язон. Пиррянский гад стрелял в твою Мету, просто чтоб растянуть удовольствие от общения с тобою, ну а здешний вепрь кидался на всех, конечно, на то он и вепрь, да вот только объявление в космопорту не случайно сделали именно в те минуты. Ох не случайно! Для тебя, Язон, объявление делали. Все у них заранее просчитано… Только у кого это — у них? У кого?..»

Поток его мыслей прервал Эскли, подошедший сзади и пояснивший им с Метой, как специалист дилетантам:

— Вы что, не понимаете, это же киборг, ну, помесь такая животного и машины. Хайрон рассказывал мне про них, подобная мерзость частенько сюда забегает в последнее время, и мы уже научились с ними бороться. Вот, здрунтель, например, изобрели.

— Хороший здрунтель, — похвалил Экшен, с уважением рассматривая длинное копье, вновь ставшее гладким и черным.

Зато теперь была видна посередине белая рукоятка из мягкого материала с рядом ярких кнопочек, удобно ложащихся под пальцы.

— А шмузедой он комплектуется? — поинтересовался Экшен солидно и, как показалось Язону, просто желая продемонстрировать свою эрудицию.

— Не-е-ет, — протянул Эскли. — Шмузеда — всегда отдельно. Впрочем…

— Он поднял глаза к небу и покусал нижнюю губу. — А вы молодец, Экшен! Это же действительно идея: циклофотный здрунтель с подствольной шмузедой. Я непременно завтра же такое дело обмозгую!

Мета еще не разобралась в принципе действия абсолютно незнакомых ей даже по названиям типов оружия, но глаза ее уже заблестели. Охотник, изобретатель оружия и пиррянка — это была гремучая смесь, поэтому разговор их имел все шансы затянуться надолго.

Язон уже придумывал, как потактичнее прервать разгорающуюся военно-техническую дискуссию, когда юный Эскли с решительностью старшего по званию распорядился:

— Ладно, потом поговорим. А сейчас помогите мне донести этого киборга до телеги.

Киборг, признаться, оказался увесистым и даже очень. Если б не Мета, они, наверно, долго и нудно тащили бы добычу волоком. Пиррянка же, ухватившись за клыки и почти не напрягаясь, вздернула зверя со стороны тяжеленной, особенно густо металлизированной головы и массивной холки и дала возможность подсунуть под брюхо кабана могучую двухметровую дубину. Эскли и Экшен несли его теперь с двух сторон за концы, а Язон помогал им, держась за копыта. Так и доперли с грехом пополам.

То, что Эскли называл телегой, оказалось вполне приличным четырехосным вездеходом с большими шипастыми колесами. Кабана забросили в грязный (не иначе, от подобных же грузов) багажник и двинулись.

Язон уже вспомнил: ехать было недалеко. Ведь они направлялись к той самой ферме, где и прошло их с Экшеном детство. Так что поговорить толком ни о чем не успели. Тем более что двигатель вездехода ревел отвратительно громко, как, похоже, и все механизмы на этой планете.

— Скажите, юноша, — спросил Язон, пытаясь перекричать рев мотора, — а мы сможем забрать этот трофей с собою, когда будем улетать?

— Спросите у Хайрона, — проорал в ответ Эскли. — Но вообще-то, насколько я знаю, с нашей планеты ничего такого увозить не разрешают.

— Подумаешь! — фыркнул Язон уже себе под нос, разве только Мета могла его услышать. — Мало я, что ли, делал такого, чего не разрешают?

А домик старого Хайрона ничуть не переменился за долгие годы — даже удивительно. Все та же островерхая крыша с красной черепицей, все те же темные бревна стен, увитые плющом и диким виноградом, та же скрипучая лестница наверх, тот же стол в центре большой светлой комнаты, те же толстые стеклянные кружки с домашним вином или пивом. Да и сам Хайрон все тот же: седой, смуглый, высушенный солнцем и ветром и больше уже не стареющий. Вот только Мария — не та. Она лежала в другой комнате перед открытым окном, и лишь глаза ее повернулись в сторону вошедших.

— Как я рада, дети мои, что успела перед смертью вас повидать! Подойдите, мальчики, я хочу поцеловать каждого.

Голос ее был слабым, но слова звучали четко и ясно.

— Уход из этого мира — не трагедия, — говорила Мария. — Просто всему свое время. Я прожила долгую жизнь, и сегодня вы не должны печалиться обо мне. Я действительно могу умереть с радостью, когда вы стоите передо мною такие взрослые и красивые. Язон, эта девушка — твоя жена?

— Да, — ответил Язон, запнувшись всего на какую-то долю секунды.

А Мета лишь еле заметно улыбнулась, скосив глаза в его сторону.

Старая Мария помолчала, все-таки ей было трудно говорить.

— Я могла бы вам многое рассказать, дети мои, многое из того, что для вас важно. Да уж не успею теперь. Одна надежда — Хайрон передаст вам все, что я ему велела. А теперь — идите. И не надо грустить. Настоящие люди еще на старой Земле всегда умирали с радостью и не огорчали никого своей смертью. Счастья вам, дети!

Потом они ели и пили, было много свежей, вкусной, натуральной пищи, приготовленной по старинным фермерским рецептам из птицы, свинины и рыбы, и — специально по просьбе Язона — доброе выдержанное виски, которым всегда славился дом Хайрона. Провозглашали тосты, рассказывали веселые истории, вспоминали давние годы, о грустном старались не думать и разве только песен петь не начали. В какой-то момент Хайрон вышел ненадолго, вернулся и произнес прямо от порога тихо-тихо, как будто выдохнул:

— Умерла.

И вот тогда запел.

Песня была на незнакомом даже Язону наречии, печально-торжественная, но с явной, словно зарождающейся в глубине темой радости. Полное соответствие последним словам старухи Марии.

Закончив петь, Хайрон налил всем еще по стаканчику, молча опрокинул первым и сразу взял в руки аппарат дальней связи. Вызвал врача, похоронную команду, сообщил живущим далеко родственникам, а затем велел Эскли на вездеходе объехать соседние фермы. То ли не было у тамошних жителей телефонов, то ли местный закон предписывал делать именно так: сообщать о похоронах лично.

— Ну вот что, дети мои, — проговорил Хайрон, откладывая трубку и садясь обратно к столу. — Даже врач будет здесь только часа через два. Остальные — и того позже. Вы сами решите, задерживаться ли вам на ритуальную церемонию. Решите после того, что я сейчас расскажу. У Марии было очень много детей. Но только тебя одного, Язон, она хотела увидеть перед смертью. Извини, Экшен, это было крайне важно для нее. Хотя…

Хайрон сделал паузу, чтобы раскурить трубку. Мета сразу покосилась на Язона, но тот и глазом не повел: мол, ну и что, пусть старик курит, а я бросил, видишь, сижу, не обращаю внимания.