Забавно, но письма Канты писала Радха: у Канты от слов на странице по-прежнему кружилась голова. Когда я читала ее письма, представляла, как подруга тараторит с дивана, хихикает, а Радха еле поспевает за ее стремительной диктовкой. И мне почти удавалось уверить себя саму, что письмо от Радхи.

18 июля 1956 года

Милая Лакшми,

Я бы чаще водила Радху по магазинам, но она ведь только тратит мои деньги! Показываю ей окружающие нас прекрасные особняки в стиле Тюдоров, а ее, точно кролика на травку, тянет к детским безделушкам. Вчера притащила домой химачальскую топи[51], да такую огромную, что под ней не будет видно младенца. (Она смеется!).

Хвала Бхагвану, аллергия моя прошла – как это обычно и бывает, когда я приезжаю в Шимлу. Останься я на лето в Джайпуре, наверняка задохнулась бы. Правда, доктор из больницы леди Брэдли, мистер Кумар (славный малый, как ты и говорила), предупреждает, что радоваться рано, пятна еще не прошли. Так что, пока Радха скачет козочкой по горам, я лежу в берлоге, как гималайский медведь. (И растолстела, как он – еще бы, я только и делаю, что валяюсь на диване да пью розовое молоко!)

Ты обрадуешься, увидев, что на щеки твоей сестры вернулся румянец (едва я это продиктовала, как она и вовсе залилась краской). Даже кожа ее стала светлее. На той неделе доктор Кумар заметил, что ее ребенок вертится волчком – наверное, вырастет крикетистом, будет бросать и отбивать подачи. Так вот почему он мне ночью спать не дает, сказала Радха. (Я захватила с собой «Анатомию» Грея[52], чтобы мы обе понимали, как развиваются наши малыши – надеюсь, ты не возражаешь. Но если ты против, я ее уберу.) Раз-другой в неделю Радха приносит из здешней библиотеки охапки книг – в основном те, что оставили британцы. Английский ее все лучше и лучше, думаю, ты была права: когда-нибудь она действительно станет писательницей или учительницей (Радха качает головой).

Ладно, Ума принесла нам розовое молоко (только не говори моей саас, но я к нему пристрастилась), а значит, мне пора ложиться. Радха тоже прощается с тобой.

С любовью,

Канта

P. S. Баджу сходил к писцу и прислал мне записку, умоляет забрать его в Шимлу, иначе грозит уволиться, потому что саасуджи доводит его до белого каления. Вот видишь, не только я мечтаю вырваться из ее когтей!

Я отдала письмо Малику и вскрыла следующий конверт.

17 июля 1956 года

Моя дорогая миссис Шастри,

Вы писали, что Радха обожает читать. И не преувеличили! Во вторник я столкнулся с ней у городской библиотеки – она, по-моему, вынесла половину хранилища и охотно продемонстрировала мне свою добычу. Если я правильно помню, она взяла сборник стихов Элизабет Браунинг, «Кентерберийские рассказы», «Франкенштейна» Шелли и «Басни» Тербера[53]. Дивлюсь ее эклектическим вкусам! Поверьте, я отдаю себе отчет в том, что я всего лишь врач, которому временно поручили заботиться о вашей сестре, и не уполномочен давать советы, выходящие за пределы моей компетенции, но я надеюсь, что вы позволите мне дать вам одну-единственную рекомендацию: возьмите Радхе учителя. Она на удивление быстро схватывает литературные понятия и вполне могла бы обсуждать творчество елизаветинцев[54] с лучшими из них. Будет несправедливо, если она из-за приключившейся с ней напасти отстанет в учебе.

Я не раз упоминал, что был бы не прочь освоить траволечение, в котором вы так искусно разбираетесь. (Быть может, вы примете мое запоздалое извинение – я о том случае с корой корней хлопчатника.) Меня тревожит, что обитатели Гималаев лечатся преимущественно народными средствами, хотя могут обратиться в больницу леди Брэдли и им окажут медицинскую помощь. Вот и вчера в торговом центре я видел маленького мальчика-гадди[55] с запущенным дерматитом; мать его призналась, что лечит сына порошком тулси. Который, как видно, не помогает. От предложенной мною дезинфицирующей мази отказалась, хоть я и объяснил, что назавтра лично ей все принесу. Быть может, вы подскажете, какие травы тут помогут? Буду рад вашим советам.

Беременность вашей сестры развивается превосходно: об этом можете даже не беспокоиться. Она исключительно здорова, хорошо питается, с легкостью переносит физические нагрузки. Заботиться о ней одно удовольствие. Буду ждать вашего следующего письма с предложениями о том, как нам навести мосты между медициной старого и нового мира.

Ваш друг,

Д-р Джей Кумар

P. S. Спасибо за горчичники. Кашель почти прошел. Правда, грудь теперь выглядит так, словно ее обмакнули в жидкое тесто и вот-вот поджарят!

Я сделала мысленную пометку – в следующем письме посоветовать доктору смешать порошок нима с розовой водой: получится дезинфицирующее средство с приятным ароматом, и жительницы Гималаев наверняка предпочтут его мази, от которой пахнет больницей.

Я убрала письмо в конверт, помолилась о том, чтобы оба младенца, Канты и Радхи, родились благополучно. Несмотря на весь мой скепсис, я начинала верить в богов.

На улице тренькнул велосипедный звонок. Я вышла к воротам, и мальчишка-слуга Сингхов вручил мне бумажный сверток.

Посылка была от Самира. У меня екнуло сердце. Самир несколько раз пытался встретиться со мной. Посылал мне записки. Даже приходил к дому. Я его не пустила, и он из-за двери извинился за то, что сказал мне в ту ночь у Гиты. Он хотел, чтобы все было как прежде. А может, рассчитывал еще разок уложить меня в постель. Или надеялся, что мы снова начнем перебрасываться пословицами, и я рассмеюсь. Или ему понадобились мешочки с отваром. За чем бы он ни пришел, мне это было безразлично.

Я развязала бечевку. В свертке обнаружился футляр с ручкой, похожий на тот, который я подарила Радхе в первую школьную неделю. И ручка была точь-в-точь такая же – уилсоновская, оранжевая, под мрамор.

Откуда у Самира ручка Радхи?

Я обшарила сверток, но записки не нашла.

Помню, тогда меня задело, что Радха с таким равнодушием приняла мой подарок. «Если я ее потеряю, ты рассердишься». Значит, все-таки потеряла? А Самир каким-то чудом нашел?