— Думаю, при таком дожде за окном вы много что успеете обсудить. Ведь вам есть о чем поговорить, не так ли? — счел нужным высказать свое мнение официант.

— Вижу, вы уже сегодня читали газеты.

— Не буду вас утомлять подробностями, но если вы почитаете «Эль коррео гальего», у вас никаких сомнений не останется, если они у вас еще были… — загадочно произнес работник гостиничного сервиса.

— Ну хорошо, оставьте нас и принесите кофе, мне надо взбодриться.

— Да, думаю, он вам крайне необходим, — вновь вставил свое слово официант, по всей видимости неспособный вовремя прикусить язык; однако потом он все-таки удалился выполнять заказ полицейского.

Андрес повернулся к Кларе:

— Надеюсь, ты понимаешь, что наша беседа здесь носит неофициальный характер, я специально не хотел вызывать тебя в комиссариат, чтобы мы могли обсудить сначала все в приватной беседе; вдруг нам удастся пролить свет на эти две загадочные смерти.

— Вторая мне представляется вполне ясной, комиссар.

— Ясной? Ну да, ты же Клара,[43]— парировал комиссар, играя словами в привычном для себя стиле и рассчитывая на соответствующую реакцию адвокатессы, однако наткнулся на совершенно непроницаемое выражение ее лица.

— Я видела, как он разбился.

— А тебя кто-нибудь там, наверху, видел?

— Нет, никто. Человек, который меня сопровождал, как раз непосредственно перед случившейся трагедией закрыл дверь, ведущую на крышу.

— Да, случайное совпадение.

— Очевидно, ты хочешь сказать «фатальное».

Комиссар взглянул на нее, делая вид, что не понимает.

— А что ты делала там, наверху? — продолжил он задавать вопросы.

— Я попросила декана о встрече, хотела с ним поговорить.

— Когда ты его об этом попросила?

— Когда мы выходили с панихиды по Софии.

— А для чего?

В этот момент вернулся официант, неся на подносе завтрак. Пока он их обслуживал, комиссар постарался поймать его взгляд, надеясь удостовериться в том, что тот все правильно понял и благоразумно удалится тотчас же после того, как выполнит свои функции.

К счастью, так все и произошло. Клара, хранившая молчание в ожидании момента, когда официант наконец уйдет, вернулась к прерванной беседе.

— Я хотела поговорить с ним вот об этом, — ответила она, протягивая руку к вырезу блузки и извлекая оттуда флэшку, свисавшую у нее с шеи и скрывавшуюся до этого на груди.

Андрес Салорио внимательно проследил за траекторией, которую описала рука сидевшей перед ним женщины, готовый увидеть все и смирившийся с тем, что не увидел ничего. Возможно, поэтому лицо его не выразило ни удивления, ни надежды, ни разочарования, а лишь легкое любопытство.

— Что там? — спросил он.

— Файлы и папки с рабочего стола компьютера Софии. Я хотела обсудить это с ним, прежде чем с кем бы то ни было еще.

— Почему?

— Потому что это касается прежде всего Церкви.

Это становилось интересным. Настолько, что на какой-то миг — но только на миг — комиссар даже забыл о своем круассане.

Справившись с внезапной оторопью и приступив к поглощению очередного аппетитного куска, он после небольшой паузы снова задал вопрос:

— А декан знал, о чем ты хочешь с ним поговорить?

— У меня сложилось впечатление, что он был в курсе или, по крайней мере, догадывался, — ответила Клара.

— Почему?

— Потому что когда я сказала ему, что хочу обсудить с ним некоторые аспекты докторской диссертации Софии, он тут же ответил: «Ах да, конечно, приходи в собор после обеда и поговорим об ее открытиях».

— О каких открытиях? — спросил Салорио.

— О тех, которые хранятся здесь. — Клара показала на флэшку.

— Только здесь?

— И еще на пяти таких же флэшках, которые я хорошенько припрятала.

— Почему?

— Потому что из-за них уже умерли два человека, — ответила Клара.

То, о чем только что поведала Клара, могло перевернуть весь ход расследования. И не исключено, что именно ей, а не покойному канонику, было предназначено сломать шею на соборной кровле, подумал полицейский.

Да, дело обретает новый поворот, сделал вывод комиссар. Проблема заключалась в том, что новые повороты возникают в деле как-то уж слишком часто, и в конце концов их обилие может наскучить или разозлить, а скука и раздражение — плохие советчики в полицейском расследовании. А ведь таких поворотов, может, будет еще немало, безропотно признал Андрес.

«Безропотность тоже не слишком хороший советчик в наших делах, — сказал он себе, — а вот терпение — вещь нужная». — И комиссар решил в полной мере применить его для получения информации, которая в данный момент предоставлялась ему столь же неожиданно, сколь и бескорыстно.

Андрес почувствовал, что Клара готова рассказать ему все, что ей известно, и решил, что для этого совсем ни к чему топать в комиссариат, а то еще, не дай бог, по дороге произойдет что-нибудь такое, что нарушит добрые намерения девушки.

— Будьте любезны, принесите мне еще кофе, — попросил он официанта, подозвав его жестом, в который постарался вложить все расположение, на какое только был способен. — Ты хочешь еще кофе? — спросил он Клару и, увидев, что она кивнула, сказал: — И пожалуйста, еще один для доньи Клары.

— Принести еще круассанчик или уже хватит? — спросил официант с невозмутимым выражением лица и скрытым ехидством.

Комиссар не раздумывал над ответом:

— Делайте что хотите, но потом не говорите, что это я вас просил.

Вторник, 4 марта 2008 г., 8:45

Салорио терпеливо подождал, пока официант их обслужит, улыбнулся, когда тот поставил перед ним еще один круассан, и решился задать вопрос, только когда был уверен, что их никто не слышит:

— Этого уже в компьютере, конечно, нет?

— Нет.

— Почему?

— Потому что когда я это прочла, то испугалась и все стерла.

— И когда ты все это сделала?

— Когда вы оставили меня одну в квартире, чтобы я собрала вещи.

Салорио тут же мысленно отругал своих подчиненных за допущенный промах. Если бы им пришло в голову сразу заглянуть в компьютер, то, скорее всего, не пришлось бы действовать на ощупь, ходить вокруг да около, бесконечно выжидать, как это было в последние три дня, и вся деятельность полиции могла бы обрести целенаправленность, которой она была полностью лишена. Обычная человеческая ошибка, подумал комиссар, но, черт побери, достаточная для того, чтобы задать им головомойку.