Я жадно пожирала его взглядом, раздирая ладони до крови и не обращая внимание на то, что Алерикс вспарывал мне мозг запретами, а ноздри Деусов трепетали от запаха моего отчаяния, моих эмоций и моей крови. Мне было наплевать на всё с того момента, как Нейл Мортифер вошел в эту залу. Я знала, что вижу его в последний раз. Я чувствовала это каждой клеточкой своего тела, нам больше не дадут увидиться. Пусть бы даже сейчас с меня снимали кожу по кусочкам, я бы не отвела взгляд от Нейла. Я бы подыхала, но каждую секунду агонии смотрела бы на него. Чтобы чувствовать. Да, я умела его чувствовать взглядом, словами и без слов. Не обязательно прикасаться, чтобы бить или ласкать; чтобы стоять на коленях, не нужно падать на пол, а чтобы умолять и плакать, не нужно заливаться слезами. Достаточно просто смотреть и чувствовать, как внутри течет соленый океан отчаяния, и я тону в нем, рыдаю и кричу внутри. Так громко и оглушительно… И он не слышит меня, потому что не хочет слышать, а когда услышит… у нас уже не останется времени. Самой ценной валюты в любом из миров. Вот они, бриллиантовые, золотые, платиновые секунды уходят с молотка по дешевке в никуда. Когда будет озвучена их истинная цена, они уже станут недоступными. Как для него, так и для меня.

Какой же он сильный по сравнению с ними со всеми. Словно выше их на несколько уровней, и все эти аристократы не годятся вылизывать даже подошву его сапог. Их отличает одно самое едкое различие – Нейл не боится смерти, он не боится ничего в этом проклятом мире, а они все… они все боятся скованного в кандалы и цепи, приговоренного на вечное изгнание Верховного консула.

Снова бег времени… он отстукивает у меня в висках неумолимой секундной стрелкой, пока Нейл наконец-то не посмотрел мне в глаза, и я поняла, что это конец – вот она, агония, которой я так боялась. Вот она, истинная цена каждой секунде. Озвучена императором. Непомерная и настолько высокая, она уже не по карману нам обоим. И по моим щекам бегут слёзы, когда я чувствую, как от его сердца отрывается кусок за куском, когда вижу, как от ярости блестят его глаза. От ярости и того же едкого, отчаянного бессилия… Не надо… не ненавидь себя, пожалуйста. Не смей себя ненавидеть. Ты не виноват… Я виновата. Нам не суждено. Мы ведь знали это изначально, и ты, и я. Обреченные и приговоренные к высшей мере проклятой иерархией, отличиями и тем самым «никогда», которое сжало сердце колючей проволокой, еще когда я увидела тебя впервые. Ты приговорил меня… а я даже не думала, что вынесла приговор и тебе. Моё «люблю» стало фатальным для нас обоих, любимый. Вот что отбивают секундные стрелки у меня в висках – наше с тобой «никогда». Ты чувствуешь, как оно вытекает сквозь пальцы, словно песок, и на ладонях остаются только песчинки сожалений и несбыточных иллюзий.

Не выдержал, рванул цепи, и я застонала, кусая щеки, чтобы не закричать. Видела, как дернулся император, как тебя потащили назад, а ты рычал яростно, вырываясь, и десять стражников не могли сдержать эту ненависть в чистом виде, которая рвалась смести здесь все, как торнадо. Что же ты, любимый, сократил наше никогда еще больше… Не сдержался.

Я не заплакала… я не хотела убивать тебя своей болью. Ты достаточно ее видел и чувствовал, и она не принесла тебе ничего, кроме твоей собственной. Я могу только держаться из последних сил, чтобы не обрушить на тебя шквал своего отчаяния.

Только когда тащили к выходу, а судья речитативом зачитывал приговор, я не выдержала.

«Нейл».

Если бы у любви не было названия, я бы дала ей твое имя. Как же оно горит во мне и болит… Каждая буква завитками персональной агонии и счастья с горьким привкусом безумия и отчаянной одержимости. Обернулся, и время сжалилось. Зависло где-то в невесомости, вне досягаемости кого бы то ни было из смертных или бессмертных, давая мне возможность там… в наших мыслях рвануть к тебе, а потом замереть в нескольких шагах и так и не решиться обнять тебя.

Распахнуть глаза и понять, что нет тебя больше в зале, а меня уводят под руки в комнату, обратно в заключение, и только там зарыдать, завыть от понимания, что больше нет меня у тебя… что больше никогда не увижу и не прикоснусь к тебе. Завыть от дикого желания сдохнуть… Кричать так громко, чтобы сотрясались стены проклятого дворца, надрывать голос и горло, впиваясь в решетки окон и прижимаясь к ним залитым слезами лицом, и я знаю – ты меня слышишь. Слышишь, как я плачу по тебе, по нам? Как я прощаюсь с тобой?

А потом увидеть его в моих мыслях совсем рядом… Такого же мертвого, как и я. Последнюю иллюзию, которую он смог подарить нам обоим.

Смотреть в его глаза и понимать, что там боль. Концентрация боли, в тысячи раз превышающая мою собственную, и мне хочется кричать ему:

«Нет! Пожалуйста! Нет! Не смей себя ненавидеть, Нейл! Не смей! Это я… я виновата! Только я! Если бы дождалась… если бы!»

И он делает шаг ко мне навстречу, а я не могу ему позволить прикоснуться и, обхватывая себя руками, яростно качаю головой.

«Не трогай… грязная… такая грязная. Не пачкайся».

Я уже не вижу его… он расплывается в моей ненависти к себе, которая разъедает глаза солью. Чувствую руки Нейла на волосах, на щеках и не могу остановиться, покрывая их поцелуями и глядя в его глаза сквозь слезы, чувствуя, как он вытирает их пальцами. Я накрываю его руки своими и медленно кладу к себе на шею, сжимая посильнее, умоляя прекратить все сейчас. Здесь.

«Пожалуйста… Нейл… Прошу тебя сделай это… я так больше не могу… я не смогу без тебя. Сжалься. Прекрати это мучение…»

Секунды молчания… и он рывком прижимает меня к себе, хаотично целуя волосы, втягивая их запах, и мне кажется, я слышу, как рвется его дыхание на стоны сожалений и отчаяния.

«Нет… ты дождешься меня. Я приду за тобой! Слышишь?»

Мягко держит за горло, целует мои веки, щеки и снова смотрит мне в глаза.

«Ты меня дождешься, малыш. Обязательно дождешься. Я НЕлюблю тебя, девочка. Ты же знаешь, КАК я НЕлюблю тебя. Посмотри на меня…Ты знаешь?»

«Знаю…»

«Обещай».

«Обещаю».

«Дождешься».

«Дождусь».

«Не смей никуда уходить без меня… Никуда, Лия… Только со мной. Только вместе. Повтори».

«Только вместе».

«Туда… тоже… вместе. Я не отпускаю тебя. И не отпущу никогда! Поняла? Ты поняла, мать твою?»

И снова до хруста прижимает к себе… пока я вдруг не понимаю, что стою посередине комнаты одна… Понимаю, что не знаю, когда услышу и почувствую его снова… Но я знаю одно – если он пообещал, то взорвет к дьяволу этот гребаный мир, но придет за мной. Нужно просто ждать, и я буду. Буду ждать, черт возьми.

Не хочу умирать… я хочу ждать его столько, сколько потребуется… Пусть даже всю жизнь или несколько жизней. Ждать его, вопреки здравому смыслу и реальности. Что значит реальность в сравнении с нашей нелюбовью? Ее существование как отрицание всех законов его сущности и невозможности любой из эмоций, я могла потрогать их даже пальцами и описать цвет каждой из них. Все оттенки нашего черного, который иногда казался непорочней белоснежного и ярче самого кровавого. Каждая из эмоций со своими гранями и звучанием.