Он знал, что дальше, на границе на него обрушатся и звуки шагов охранников, и их тихие выкрики, и аромат крови смертных – обеда местных караульных. Единственная межа, наполненная жизнью на территории абсолютной пустоты.

Деусы затаили дыхание, медленно делая шаг за шагом, и Нейл едва не зарычал, чтобы они пошевеливались. Он периодически смотрел на небо, отмечая, что здесь солнце будто притягивало лучами луну, оплетая её плоский диск яркими канатами, будто вжимая её в себя. Зрелище, от которого пот струился градом у несуразного напарника Герда.

Один из стражников споткнулся, едва не выронив цепь с плеча, и Герд выругался.

– Прекрати трястись, как трусливый щенок. Мы почти уже дошли.

– Вижу, – выдавил из себя Марки, и Герд снова чертыхнулся.

Он, как и Нейл, бывал по эту сторону купола не впервые, но каждый раз его сердце также замирало в ответ на тишину, обрушивавшуюся, как только они покидали лес. От зрелища, представавшего перед глазами, захватывало дух и сбивалось дыхание. Огромный, огороженный высоким металлическим забором купол тёмно-серого цвета будто нависал над остальной частью степи, которая словно резко проваливалась в глубокую рытвину. Именно там и предстояло провести остаток жизни Нейлу вместе с огромной толпой не удостоившихся казни. Да, Герд, как никто другой, знал, что лучше лишиться головы, чем прозябать в ожидании скудной подачки со стороны свободных Деусов. Он служил здесь последние тридцать лет и видел, как превращаются в ничто те, кто ещё недавно нагонял страх и вызывал уважение среди равных себе.

Перед забором стояла охрана, состоявшая из целого взвода солдат, численностью в сорок четыре Деуса. Низшие, но вышколенные и сильные, одни из лучших воинов Единого Континента.

Марки ощутил какое-то непонятное облегчение, оказавшись на расстоянии вытянутой руки от их сосредоточенных угрюмых лиц. Оплот безопасности Единого Континента. Последний рубеж перед входом в ад. А затем Герд вдруг остановился и скинул с плеча тяжёлую цепь, медленно обернувшись назад. Марки инстинктивно повторил за ним его движение и встретился со злорадной ухмылкой пленного. Нейл Мортифер рывком натянул на себя цепь, и Марки практически полетел в объятия Высшего. Мортифер склонился над ним, глубоко вдыхая запах страха, исходивший от конвоира. Откуда-то сбоку тишину прорезали крики и звуки начавшейся битвы, но Марки боялся оглянуться. Словно кролик, он сжался под взглядом ослепительно-синих глаз Высшего Деуса. Марки истошно закричал, наконец осознав, что видит в его ледяном взгляде. Так выглядел сам ад, и сейчас ад был всё же по эту сторону купола.

В истории Единого Континента этот день назовут Великой битвой. Битвой, в которой три сотни оголодавших, сильных, жестоких тварей вырвались из плена и, ведомые сильнейшим Деусом Континента, ринулись в атаку. Ещё много ночей подряд чудом выжившие в этой бойне Низшие будут рассказывать друг другу с нескрываемой дрожью в голосе, как шагал в самом эпицентре этого обозлённого на весь Континент войска высокий брюнет с крепко стиснутыми челюстями, молча управлявший каждым из своих подчинённых.

Горожане в ужасе убегали, взлетали, молили о пощаде, но звери драли их на части клыками, выпивали силу на расстоянии, набрасываясь парами, пусть и ослабленные годами заключения, но наполненные яростью ко всем, кто никогда не побывал под куполом. Мертвецы. Это был марш Мертвецов, только они не ступали чётко в ногу, а безжалостной, на первой взгляд неконтролируемой волной поглощали своих врагов. Барабанной дробью им служили крики жертв, а строевой песней – жуткое рычание многоголосой стаи.

К ним присоединились едва ли не с сотню высококлассных воинов, от которых за версту веяло смертью, постепенно вступали в их ряды молодые и опытные Деусы. Армия, мощь которой пугала любого.

А в самом центре её по-прежнему твёрдой походкой шагал сам Нейл Мортифер. Бывший Верховный консул. Единственный, кому удалось не просто вырваться из-под купола, но и повести за собой непокоренных, толпа которых словно обтекала его, повинуясь мысленным приказам своего Хозяина. И он великодушно позволял ей насыщаться низшими сородичами, словно готовя их к настоящему сражению с Высшими. Он не участвовал в этом кровавом месиве. Его путь лежал в Мрачный город. У него было слишком мало времени, чтобы тратить свои силы здесь. У него было слишком мало времени для того, чтобы вернуть принадлежавшее ему по праву. Его трон. Его Континент. Его женщину.

И он приготовился заплатить любую цену, только бы добиться своего. Он, не задумываясь, уничтожил купол над Мёртвыми землями – единственную границу, обеспечивавшую спокойную жизнь законопослушным Деусам, превратив их мир в Преисподнюю, выпустив тех, кого испугались бы сами демоны.

Вслед за ним ступали одним фронтом Высшие и Низшие Деусы, и последние были равны с первыми. Луна приникла к солнцу, растворившись в его мрачном свете, разукрашивая обильно сдабриваемую кровью землю жуткими цветами сумрака. Луна извивалась в объятиях огромного солнца, будто ухмыляясь воплям жертв повстанцев, а солнце освещало их путь, не позволяя скрыться ни одному из тех, чьи души уже ждали в подземном мире.

Нейл Мортифер подписал контракт с самой Смертью, обещав в обмен на свою победу сотни тысячей душ тех, кто не пошёл за ним.

Я всегда думал, что боль – это неотъемлемая часть меня. Тот элемент, без которого невозможно быть Деусом. Ведь в нашей природе заложена потребность в ней, в том, чтобы выпивать чужие страдания. Один из факторов, без которого Деусы со временем слабеют и теряют свою силу.

Я ошибался. Тысячелетие я свято верил в то, что на самом деле оказалось неправдой. Потому что только сейчас я узнал, что такое настоящая, неприкрытая боль, та, которая не насыщает, а превращает всего тебя в огромный агонизирующий кокон. И в этом коконе намертво запаяны все твои реальные чувства, они отчаянно рвутся наружу, скребут изнутри, разрывая плоть, но им не выбраться оттуда, потому что единственный шов, тянущийся грубым уродливым шрамом вдоль всей души, ты зашил себе сам.

Наступит время, и я разорву его к чёртовой матери, разрежу, не оставив ни единого шанса остаться этому кокону целым, но не сейчас. Сейчас я закапывал их в землю без похоронного марша. Слишком живые, чтобы сдохнуть в тесных застенках, они обязательно восстанут, но не раньше, чем я позволю себе отдаться воспоминаниям, ледяными лапами схватившим за горло и не позволявшим сделать глубокого вздоха.

Всё оказалось намного проще, чем я представлял себе. Возможно, это было вызвано тем, что сейчас мне уже было нечего терять. Сейчас я уже не задумывался о количестве жертв или обеспечении достойной защиты своим близким и союзникам.

Алерикс отнял единственное, что было дорого мне в это треклятом мире. А союзники… союзники знали, на что шли, соглашаясь с моими планами. Они были не из тех, кто верил в возможность победы в войне без потерь. Такого не бывает вовсе. Нельзя победить в войне, не оставив в её прожорливой глотке жертвы. Она заберёт всё, что считает своим, и тебе не остается ничего, кроме как торговаться с ней за каждую дорогую для тебя душу.