Второе письмо отписал генерал-аншеф Мусин-Пушкин, и было оно куда менее оптимистичным: «По свидании моем с принцем худую я надежду имею на нашу флотилию, да и он сам не очень смело берется показаться неприятелю».

* * *

Зиму 1789 года шведский шхерный флот провел разделенный на две части. Первая – в Свеаборге, вторая – в Стокгольме. Во главе гребного флота стоял самый способный из шведских военачальников обер-адмирал Эренсверд.

В середине мая одновременно с наступлением шведов в устье Кюмени двинулся вдоль берега и отряд Розенштейна – галеры и канонерские лодки. К Фридрихсгаму шведы соваться, правда, побоялись. И наблюдали за ним только издали.

А затем к флотилии прибыл сам король. Вместе с ним подошел и стокгольмский отряд. Шведы сразу осмелели. Их суда стали подходить ближе к Фридрихсгаму и крейсировать по заливу до самого Гогланда. Затем мелкие суда зашли в Кюмень и двинулись вверх по реке, помогая корпусу Мейерфельда захватывать левый берег. Остальная же часть флотилии подошла к Фридрихсгаму, и матросы занялись возведением осадных батарей. Наконец, еще один отряд был послан к Поркаллауду, чтобы попытаться прорваться мимо стоящего там отряда Шешукова. Во главе его был поставлен Саломон Мориц фон Райалин, моряк опытный и противник храбрый.

В прошлом году главные события в Финском заливе происходили у Гангута. Теперь же предстояло стражение за Поркаллауд, где главный фарватер в шхерах ближе всего подходит к открытому морю.

У Поркалла шведы загодя укрепили оконечность мыса, а наши – маленький скалистый островок. Периодически шведы нападали на наш островок, а наши, отбив нападение, в свою очередь, нападали на шведов. Но общую ситуацию контролировали наши. Стоявший на внешнем рейде линейный корабль надежно прервал шведские сообщения. Пару раз шведам все же удалось прорываться, но для этого пришлось собирать большие отряды, да и каждый прорыв давался недешево.

* * *

В начале кампании 1789 года, когда определяли флагманов в предстоящие плавания, вице-адмирала Круза, как всегда, вниманием обошли. Ни копенгагенской, ни какой другой боевой эскадры ему не досталось. Довольствовался вице-адмирал, как и в прошлом году, лишь резервной. Вновь выходила ему охрана Кронштадта да прозябание вдали от ратных дел.

Основу эскадры Круза составляли три линейных корабля – только что построенный и еще не опробованный в море «Святой Николай Чудотворец» и старые-престарые «Не тронь меня» и «Константин». Хуже всего обстояло дело с матросами. Если на «Николай» и «Не тронь» команды кое-как наскребли, то на «Константине» было пусто.

С этими силами он должен был защищать Кронштадт и Питер в случае нападения шведского флота, а несколькими малыми судами ему надлежало учредить дозорное крейсерство по Финскому заливу. Должен был поддерживать наших у Поркаллауда и стараться выбить шведов с Гангута. Кроме того, помогать Нассау-Зигену.

Из записок адмирала П. Чичагова: «Нельзя было не удивляться решению графа Чернышева образовать еще резервную эскадру: ни судов, способных держаться в море, ни людей не было; наконец, назначение этой эскадры совершенно непонятно».

– Вы, Александр Иванович, искусный, храбрый и неутомимый предводитель, доказавший сие своими опытами! Надеюсь, что и на новом поприще вы воспользуетесь случаем отличиться, – взбодрял Круза граф Иван Чернышев.

Вице-адмирал был мрачен и все время курил трубку.

Из всех начальников Круз искренне уважал лишь Чернышева, а дружил, не разлей вода, с Петром Ивановичем Пущиным, но и с последним они время от времени разругивались вхлам. А потому, узнав о том скандале, который учинил Нассау-Зиген Пущину, Круз сразу взял сторону своего старого друга. С принцем он еще лично не сталкивался, но столкновение это неизбежно и последствия его, к сожалению, будут печальными.

Младшим флагманом на Резервную эскадру Чернышев хотел было определить своего любимца, капитана бригадирского ранга Муловского, Круз тоже был «за», так как давно знал и дружил с Муловским, но Чичагов неожиданно заупрямился и капитана бригадирского ранга не отдал, а предложил на выбор несколько других капитанов. Чернышев всех отверг, но настаивать на назначении своего приемного сына все же не стал. А зря, возможно, будь он в тот раз понастойчивее, российская морская история была бы несколько иной… Скоро, очень скоро Чернышев горько пожалеет о том, что не настоял на своем. Скоро, очень скоро Чичагов будет горько жалеть, что не уступил просьбе вице-президента Адмиралтейств-коллегии.

Что касается Круза, то он заполучить Муловского к себе на эскадру очень даже хотел и был опечален, когда этого не случилось. Но судьба все же сжалилась над старым воякой. 17 июня вице-адмиралу доставили из Адмиралтейств-коллегии пакет. Вскрыл его Круз, почитал бумагу и призадумался:

– Замудрили здесь столько, что и десять умников не разберут, но все ж дело боевое, настоящее!

Чесал затылок Александр Иванович не зря. В присланном ему указе предписывалось: учредить крейсерство по Финскому заливу «для отвращения шведских нападателей», охранять Паркаллаудский пост с Шешуковым, выбить шведов с гангутской позиции, произвести диверсию на неприятельский гребной флот у Свеаборга, а между делом напасть еще на Аландские острова и шведское побережье. Самое замечательное при этом было то, что вся крузовская эскадра в тот момент состояла из одного-единственного корабля, на котором вице-адмирал и держал свой флаг.

Не менее туманно определялась и подчиненность Круза: «Сохранять постоянные сношения с Нассау-Зигеном и графом Мусиным-Пушкиным; исполнять все требования Мусина-Пушкина по мере его надобностей и находиться в полном распоряжении адмирала Чичагова».

– Иди туды не знаю куды, а там делай то, не знаю чего! – подытожил Круз свои нелегкие раздумья.

Спрятал вице-адмирал письмо в шкатулку резную, а спрятав, начал действовать с энергией, ему присущей. Перво-наперво затребовал себе еще кораблей. Получил отказ.

– Все уже выгребли подчистую, сам знаешь! Вон в углу портовом «Минерва» опытовая, бери, коль не боишься!

Шебека «Минерва» была построена несколько лет назад каким-то умником по столь таинственным чертежам, что все время норовила сделать «оверкиль» на самой малой волне. От такого подарка открестились уже все, кто мог, и Чичагов, и Нассау-Зиген, но Крузу выбирать не приходилось.

– Ладно, беру! – махнул он рукой. – Надо ж эскадру создавать!

По его приказу трюмы «Минервы» завалили камнями. Теперь шебека стала более устойчивой, хотя все равно идти с ней в море было боязно. «Минерва» была назначена вице-адмиралом к обороне Кронштадта.

– Как тонуть станешь, сразу на берег выбрасывайся! – наставлял Круз «минервавского» капитана.

Седьмого июля, распустив паруса, линейный корабль «Николай Чудотворец» олицетворявший собой всю Резервную эскадру, взял курс в море.

– Воистину, Чудотворец! – невесело шутили корабельные офицеры. – Коль за целую эскадру биться идем!

Через трое суток Круз уже входил в Ревельскую гавань. В гавани было пусто. Чичагов давно уже ушел в западную Балтику. Лишь у берега одиноко стоял фрегат «Симеон», только что приконвоировавший транспорт с мясом. С фрегата сообщили, что шведские крейсера вовсю пиратствуют у Гогланда и намедни едва не поймали транспорт «Олонец», развозивший уголь по маякам.