Он уже начал думать, что пропустил нужную тропинку, когда вышел на примятые сорняки. Сердце забилось чуть быстрее, и шериф отер с глаз выступивший пот. Нагнувшись, всмотрелся в чащу через бурьян и подлесок, различил очертания старой оленьей тропы всего в нескольких метрах. Оглянулся через плечо и увидел, как над полем с карканьем низко пронеслись три черных ворона. Нырнул под колючки ежевики, прошел несколько шагов – и вышел на тропу. Сделав глубокий вдох, начал медленно спускаться по склону с дробовиком наготове. Почувствовал, как внутри все дрожит одновременно от страха и возбуждения – так же было, когда он прикончил тех двух мужиков для Татера. В этот раз, надеялся Ли, все будет так же просто.

Ветер стих, и кости перестали позвякивать. Теперь Эрвин слышал другие звуки – тихие, будничные, поднимались они из ущелья: стук дверной ширмы, вопли детишек, гул газонокосилки. Потом всего на миг цикады прекратили свой пронзительный стрекот, и он открыл глаза. Слегка повернув голову, как будто услышал позади слабый шум – хрустнул сухой лист или, может, тихонько треснула ветка под ногой. Но не факт. Когда цикады снова заголосили, он схватил пистолет с бревна. Пригнувшись, обошел заросли шиповника слева от бывшей полянки и начал подниматься по пригорку. Прошел девять-десять метров и внезапно вспомнил, что спортивная сумка осталась лежать у молельного бревна. Но к этому времени уже было слишком поздно.

– Эрвин Рассел? – услышал он громкий голос. Нырнул за ствол гикори и медленно выпрямился. Задержав дыхание, выглянул из-за ствола и увидел Бодекера с дробовиком в руках. Сперва были видны только пола коричневой рубашки и ботинки. Потом законник сделал еще несколько шагов, и парень смог разглядеть почти все его красное лицо.

– Эрвин? Это шериф Бодекер, сынок! – крикнул шериф. – Я ничего плохого тебе не сделаю, обещаю. Мне просто надо задать пару вопросов. – Эрвин смотрел, как тот сплюнул и отер глаза от пота. Бодекер сдвинулся еще на несколько метров, и из своего укрытия через поляну пролетел дикий гусь, бешено колотя крыльями. Вздернув дробовик, Бодекер выстрелил, потом быстро дослал в камору новый патрон. – Блин, парень, ты уж прости, – окликнул он. – Гребаная птица напугала. Выходи, и поговорим. – Крадучись, он остановился на краю кустистой полянки. Увидел спортивную сумку на земле, Иисуса в рамке на кресте. Может, этот сукин сын в натуре поехавший, подумал он. В тенистом полумраке леса можно было рассмотреть несколько костей, висящих на проволоке.

– Я так и думал, что ты придешь сюда. Помнишь ночь, когда ты меня сюда привел? Что только твой батя тогда натворил – ужас просто!

Эрвин сдвинул предохранитель на «Люгере» и поднял сухую деревяшку у ног. Швырнул вверх через просвет в ветках. Когда она отскочила от дерева за молельным бревном, Бодекер быстро выстрелил два раза подряд. Зарядил еще патрон. В воздухе парила труха от листьев и коры.

– Твою мать, парень, не шали! – заорал он. Завертелся, бешено глядя по сторонам, потом передвинулся ближе к бревну.

Эрвин бесшумно вышел на тропинку за его спиной.

– Положите лучше пушку, шериф, – сказал парень. – Вы у меня сейчас на прицеле.

Бодекер застыл на полушаге, потом медленно опустил ногу. Глянув на открытую спортивную сумку, он увидел на джинсах утренний номер «Мид газетт». С первой страницы на него уставилось его собственное лицо. Судя по голосу, парень был прямо сзади, метрах в пяти. В ружье оставалось два патрона. Против пистолета шансы неплохие.

– Сынок, ты же знаешь, я не могу. Черт, да ведь это первое, чему учат в органах! Никогда не отдавай оружие.

– Очень жаль, если так учат, – проговорил Эрвин. – Положите на землю и отойдите. – Чувствовалось, как под рубашкой бьется сердце. Из воздуха вдруг словно высосали всю влагу.

– Что? Чтобы ты меня убил, как мою сестру и того священника в Западной Виргинии?

Рука Эрвина дрогнула, когда шериф сказал про Тигардина. Секунду он думал.

– У меня в кармане фотка, где она обнимается с каким-то покойником. Бросьте оружие – и я вам покажу, – он увидел, как напряглась спина законника, и крепче сжал «Люгер».

– Мелкий ты сукин сын, – прошипел Бодекер под нос. Снова опустил взгляд на свою фотографию в газете. Ее снимали сразу после его избрания. После присяги служить закону. Он чуть не рассмеялся. Потом поднял «Итаку» и развернулся. Парень выстрелил.

Ружье Бодекера пальнуло, дробь разорвала шиповник справа от Эрвина. Парень дернулся и еще раз нажал на спусковой крючок. Шериф резко вскрикнул и упал ничком в листья. Эрвин подождал минуту-другую, потом сторожко приблизился. Бодекер лежал на боку, уткнувшись в землю. Одна пуля раздробила ему запястье, а вторая вошла под рукой. Судя по виду, пробило как минимум одно легкое. С каждым тяжелым вдохом на рубашке проступало ярко-красное пятно крови. Когда Бодекер увидел поношенные ботинки парня, попытался достать из кобуры пистолет, но Эрвин нагнулся, схватил оружие и отбросил на несколько метров.

Положил «Люгер» на бревно и как можно мягче перевернул Бодекера на спину.

– Я знаю, что она была ваша сестра, но вот, сами поглядите, – сказал Эрвин. Достал из кошелька фотографию и показал шерифу. – У меня не было выбора. Клянусь, я умолял ее положить оружие.

Бодекер посмотрел парню в лицо, потом перевел взгляд на Сэнди и мертвеца. Скривился и попытался вырвать фотографию здоровой рукой, но сил хватило только на вялую попытку. Потом откинулся и закашлялся кровью, прямо как она в тот раз.

Эрвину показалось, шериф боролся со смертью еще часа три, но на самом деле тот отмучился за несколько минут. Теперь пути назад нет, подумал Эрвин. Но и так вечно продолжаться тоже не может. Он представил, как со слабым щелчком закрывается дверь в тоскливую пустую комнату и больше никогда не открывается, и это его слегка успокоило. У слышав, как Бодекер испускает последний влажный вздох, он принял решение. Взял «Люгер» и подошел к яме, которую выкопал для Джека. Встав на колени в сырой грязи, медленно погладил серый металлический ствол, припомнил, как давным-давно отец принес этот пистолет домой. Потом положил в яму рядом со звериными костями. Руками засыпал ее землей и разровнял. Палыми листьями и ветками забросал могильный холмик. Снял картинку со Спасителем, завернул и положил в спортивную сумку. Может, однажды ему будет где ее повесить. Отцу бы этого хотелось. Фотографию Сэнди и две катушки пленки сунул в карман рубашки Бодекера.

Эрвин еще раз окинул взглядом мшистое бревно и гниющие серые кресты. Он больше никогда не увидит это место; скорее всего, никогда не увидит и Эмму с Ирскеллом. Отвернулся и зашагал по оленьей тропе. На вершине пригорка смахнул паутину и вышел из темного леса. Безоблачное небо было самого синего цвета, что он видел в жизни, а поле как будто пылало от света. Казалось, полю нет конца. Он пошел на север, к Пейнт-Крику. Если поторопится, за час доберется до шоссе 50. А если повезет, то кто-нибудь его подвезет…

Я чрезвычайно благодарен следующим людям и организациям, без которых этой книги не было бы: Джоан Бингем и фонду ПЕН – за стипендию ПЕН / Роберта Бингема 2009 года; Художественному совету Огайо – за присуждение премии за высокие достижения в 2010 году; Университету Огайо – за президентскую стипендию 2008 года; моему другу Мику Ротгебу – за консультацию по оружию; доктору Джону Гэбису – за ответы на вопросы о крови; Джеймсу И. Талберту, члену Исторического общества округа Гринбрайер – за информацию о Льюисберге, Западная Виргиния. Особую благодарность выражаю своим агентам и читателям – Ричарду Пайну и Натаниэлю Джексу из литературного агентства «Инкуэлл-менеджмент»; и, наконец, я хочу поблагодарить за веру, терпение и ценные указания своего редактора Джерри Говарда наряду с остальными замечательными людьми в издательстве «Даблдэй».