Вот как сейчас… Лежать на заднем сиденье автомобиля, стоящего на паркинге огромного торгового молла, пить из горлышка обжигающий горло виски и смотреть издалека, как какие-то очумевшие от спиртного подростки громят «Мейсис». Пить до тех пор, пока не уснешь…

Машину, в которой она устроилась на ночлег, Ханна присмотрела себе на утро – огромный джип «Лексус» с полным баком – до дома точно хватит с головой, даже если кругами ездить.

После того, как ее путешествие едва не закончилось в обломках авиалайнера, она сообразила, что машина должна быть большой и мощной, даже если ее придется менять каждые двадцать миль. И плевать на экономию! Лучше всего подошел бы танк или «Хаммер», вот только ни танк, ни «Хаммер» по дороге не попадались. На малолитражке ни от погони не уйти, ни протаранить кого, если нужно, а мысль о путешествии на скутере не казалась ни удачной, ни даже смешной – самоубийственной. Здесь брошенных машин было меньше, дороги свободнее и размер снова приобрел значение.

Из багажника изуродованного «Поло» она взяла только бутылку воды да несколько шоколадок и пошла вперед через сотни метров, усеянных обломками самолета, остатками багажа и трупами пассажиров, оставив все еще живого преследователя – того, кто в шлеме, – умирать мучительной смертью. Она поступила так не из жестокости, а потому, что не смогла его добить. Просто не хватило духу. Ханна дважды тыкала стволом ему в забрало и оба раза убирала руку. Пристрелить беззащитного человека, каким бы дерьмом он ни был, было выше ее сил.

Она шла через обломки авиакатастрофы пригнув голову, и старалась не запоминать деталей, не видеть их, но все-таки увидела достаточно, чтобы не спать и хлестать виски из горлышка в надежде забыть и уснуть. Но ни уснуть, ни забыть не получалось. Та пожилая пара в креслах – это были еще цветочки.

Триста с лишним человек, погибших в крушении, перемешанных с металлом и стеклом, обгорелых, размазанных по бетону, превращенных в фарш ударом о землю – вот настоящие ягодки!

Шаг за шагом. Не дышать. Не смотреть. Не слышать, как жужжат мириады насекомых.

Воздух дрожал над раскаленным шоссе, размывая прямые линии и углы, скрадывая расстояния.

Рано или поздно это кончится, говорила сама себе Ханна. Рано или поздно.

За обломками лайнера она нашла пустой «Навигатор» с ключом в зажигании, но бензина в баке оказалось на дне и в ближайшем городке «линкольн» пришлось бросить.

Следующей машиной Ханны стала «Хонда Пилот» золотистого цвета, из которой пришлось вытащить высохшее до хруста женское тело. В небольшом супере, возле которого «Хонда» была припаркована, удалось восполнить утерянные вместе с «Поло» запасы воды и еды. Витрины мародеры разбили, но полки почти не тронули, хотя соседнюю с супермаркетом ликерную лавку разгромили основательно. Оттуда Ханна забрала две чудом сохранившиеся бутылки виски – на всякий случай.

И этот случай представился очень быстро…

Кусок металла пропорол покрышку «Пилота» и она свернула к парковке возле «Мейсиса», чтобы сменить машину. Авто она нашла, но выехать с парковки не успела.

Спиртное она не любила, но сейчас пила его как лекарство, не чувствуя ни вкуса, ни удовольствия, просто чтобы уснуть в медленно остывающей от жаркого дня машине. Но в голову лез зазубренный в школе Шекспир, воспоминания о родителях и брате. Как Джош сидит возле кровати в родительском номере и, как автомат, жует печенье из пачки и крошки фруктовой начинки падают на футболку и ковролин.

Ханна сделала еще глоток, ожидая отключки, но забытье не спешило с приходом. Просто теперь, если закрыть глаза, мир начинал кружиться вокруг, набирая скорость.

Ее «Лексус» стоял в конце парковки, и Ханна чувствовала себя в относительной безопасности. Никто из тех, кто сейчас громил «Мейсис», не мог разглядеть ее на заднем сиденье джипа, зато она видела, как за стеклянными витринами мечутся огни факелов и лучи фонарей. Несколько взрослых парней и девушек, близких к Ханне по возрасту, и стадо малолеток от десяти и старше развлекались, разрушая все вокруг. Совершенно безо всякого смысла и цели, просто получая от этого удовольствие.

Они подъехали к плазе уже после того, как Ханна перегрузила в новую машину свой скарб, перед самым закатом, на нескольких автомобилях, и перекрыли выезд с паркинга громадным пикапом «Додж Рэм», разукрашенным под дракона, и «Тундрой», такой же, как у папы, но дамского цвета – «голубой перламутр». Перекрыли не для того, чтобы помешать Ханне ускользнуть (они и не догадывались о ее существовании) просто бросили машины на выезде.

Незваные гости были вооружены (наверное, разграбили какую-нибудь оружейную лавку), на крепком подпитии, шумные, веселые, одеты в какие-то безумные тряпки, взятые из самых дорогих магазинов. Даже самые младшие выпрыгивали из кузова пикапа с пивными бутылками в руках.

Площадка перед магазином тут же наполнилась шумом и криками.

В пикап грузили ящики с консервами, бутыли с питьевой водой, сладости. Решетку, закрывающую витрину ликерного, легко сдернули джипом и принялись таскать оттуда спиртное. Звенели разбитые витрины магазинов одежды, летели оттуда наружу манекены и коробки с обувью, не потому, что были кому-то нужны, просто так было веселее.

Потом компания выпила еще и взялась за «Мейсис», начав со стрельбы по стеклам.

Ханна наблюдала за ними из своего убежища.

Она не боялась, хотя должна была бояться. Инстинкт подсказывал Ханне, что если бы кто-то из этих ребят заметил чужого, то судьба его была бы незавидна, но страха не было. Было удивление, брезгливость, отвращение и, как ни странно, сочувствие.

Она не могла понять, как и почему такие же, как она сама, подростки за несколько дней жизни без присмотра взрослых превратились в дикую стаю, в вандалов, и ей было их жаль – так здоровые стыдливо жалеют увечных и смертельно больных.

Беснующиеся подростки напоминали стадо бабуинов из передач канала «Дискавери», впрочем, такое сравнение могло оскорбить бабуинов.

Люди вели себя хуже обезьян. Гораздо хуже.

Внутри магазина пылал костер и вокруг него кружили тени. Опять посыпались стекла – кто-то изнутри выстрелил в одно из громадных окон и оно рухнуло вниз водопадом сверкающих осколков.

Ханна отхлебнула еще глоток и почувствовала, что больше пить не может – виски колом стояло в горле, вызывая позывы к рвоте. Но при том пьяной она себя не чувствовала: чуть шумело в ушах и пульсировал в висках бешеный ток крови. Сна не было ни в одном глазу, но одна мысль о том, что надо подняться и что-либо сделать, вызывала панику.