— Тогда у меня такое предложение, — быстро проговорил Алексей. — Ты остаешься у меня на службе, а я организую Центр боевой подготовки, в котором будут проходить обучение наши сотрудники, солдаты и офицеры армейских спецподразделений.

— Я бы хотел набирать учеников и из гражданского населения, — возразил Колычев. — Я ведь говорил тебе, что для меня боевые искусства — это не техника боя, а психологическая подготовка человека. Почему мы должны запрещать учиться самозащите тем, кто не на службе у государства?

— Ну, назовем это программой подготовки призывников и добровольцев, — отмахнулся Алексей. — Набирай кого хочешь.

— Это неплохо. Я вообще-то собирался принимать ребят из неблагополучных семей, по минимальной оплате. Надеюсь, ты выделишь на них места. А как насчет иностранцев? — не отставал Колычев.

— Но ты же не будешь их обучать по программе подготовки диверсантов? — поднял брови Алексей.

— Это им и не надо, — отрицательно покачал головой майор. — Я рассматриваю свою систему как способ самообороны без оружия. В принципе, это доступно любому. Диверсионная подготовка — это нечто иное. И, думаю, ты прав, широко распространять ее не стоит.

— Ну, создадим коммерческий отдел. Пусть платят деньги на развитие центра и занимаются. Тебе оплатим командировки в те страны, в которые ты захочешь поехать учиться. Совершенствуйся, готовь инструкторов, — продолжал наседать Алексей. Колычев задумался, потом тихо произнес:

— А ты знаешь, я, пожалуй, соглашусь.

— Вот и отлично, — рассмеялся Алексей. — Разумные люди всегда смогут договориться, не так ли?

— Разумеется, — улыбнулся майор. — Кстати, раз уж так сложилось. Я не против того, чтобы ты меня привлекал на некоторые операции, где мой навык может пригодиться. Боевая практика мне тоже не помешает, для расширения кругозора, так сказать. Что же, я пойду?

— Конечно, — кивнул Алексей. — Хотя нет, подожди. Я с тобой поговорить хотел.

— Да, конечно, — снова опустился на стул майор.

— Слушай, — произнес Алексей, — давно хотел спросить. Ты всегда говорил, что занятия борьбой способствуют развитию личности, совершенствуют психику и так далее. Скажи, как можно идти на бой и не становиться зверем?

— Надо быть самим собой, — спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, сказал Колычев.

— Вот спасибо, все по полочкам разложил, все объяснил, — съязвил Алексей.

— На самом деле это очень сложно объяснить словами, — откинулся на спинку стула Колычев. — Это очень большой раздел психологической подготовки. Есть методики, наставления. Хотя, сколько ни говори «халва», во рту слаще не станет. Между рассказом о пути и продвижением по нему большая разница. Надо работать. Японцы вообще считают это самой важной и неотъемлемой частью боевого искусства, без которой действительно можно стать бездушной машиной для убийства. Приходи сегодня в зал. Поработаем.

— Приду, — кивнул Алексей.

— А вообще я рад, что ты наконец-то понял: борьба — это не просто набор приемов, предназначенных для победы над врагом, а долгий путь, который меняет самого идущего по нему, — произнес Колычев, поднимаясь.

— А ты когда это понял? — спросил Алексей.

— С детства, — ответил майор. — Меня с этим воспитывали.

— Так чего же молчал? — недовольно проговорил Алексей.

— А я говорил, — ухмыльнулся Колычев, — это ты меня не слышал. Ты хотел научиться приемам рукопашного боя, я тебя учил. Каждый получает то, чего ищет. Ладно, заходи вечером, поговорим.

* * *

Голос судьи был монотонным и противным:

— …На основании вышеизложенного Петербургский окружной суд признает обвиняемых, Сергеева Павла, Круга Йохана, Харитонова Тимофея, виновными в следующих преступных деяниях: заговор с целью свержения законного правительства Северороссии, вооруженная поддержка незаконного самопровозглашенного правительства короля Зигмунда, незаконные сношения с противником в военное время с целью нанесения вреда государству, организация незаконных вооруженных формирований, убийство граждан Северороссии на почве политической вражды, терроризм — и приговаривает на основании статей двадцать шестой, сорок девятой, семьдесят пятой, семьдесят шестой, восемьдесят третьей и сто двадцать шестой уголовного уложения Северороссии Сергеева Павла к двадцати пяти годам тюремного заключения строгого режима в одиночной камере, Круга Йохана — к пятнадцати годам тюремного заключения строгого режима в одиночной камере, Харитонова Тимофея — к десяти годам каторжных работ. Срок заключения исчислять с даты ареста. Приговор вынесен третьего октября одна тысяча девятьсот девятнадцатого года и может быть обжалован в течение месяца после вынесения.

Судья ударил молоточком о специальную дощечку, и вздох облегчения пронесся по залу. Павел поймал сочувственный взгляд сидящего на зрительской скамье Санина, но в голове у него звучало только одно: «Меня выпустят одиннадцатого июля сорок четвертого года, я не смогу повлиять на ход войны. Я не смогу вернуться к реализации своей миссии в этом мире долгих двадцать пять лет».

* * *

Теплый океанский прибой мягко, с приятным шуршанием накатывал на песчаный пляж. Под вечерним бризом шелестели листья пальм и ветви кустов роз. Вдоль кромки прибоя прогуливались двое мужчин, одетых в европейские костюмы двадцатых годов двадцатого века.

— Игорь, ты уверен, что тебе это надо? — в последний раз спросил у собеседника Артем.

— Конечно, — утвердительно кивнул головой Басов. — Все же я в какой-то степени отвечаю за то, что там происходит.

— Ну что же, пошли, — улыбнулся Артем.

Окружающий пейзаж исчез, а на его месте возникла городская улица. Вечернее солнце неярко освещало доходные дома. Одинокий «форд Т» еще довоенного производства был припаркован у тротуара. Редкие прохожие даже не обратили внимания: на двух аккуратно одетых господ, вышедших из темного переулка.

— Тебе сюда, — указал Артем на вход в здание, некогда бывшее конным манежем.

— Спасибо, — произнес Басов. — Сколько же я здесь не был?

— По их летосчислению, триста сорок четыре года, — спокойно ответил Артем — Ну а для тебя, кажется, прошло года четыре.

— Да, четыре, — кивнул Басов. — Ну, я пошел.

— Удачи, — улыбнулся Артем… и исчез.

Ступая своей кошачьей походкой, Басов прошел через парадную дверь, миновал отчего-то не обратившего на него внимания вахтера и взбежал по лестнице, начинавшейся прямо из холла. Через минуту он уже стоял на балюстраде, а внизу, на мягком борцовском ковре, шла тренировка. Басов, облокотившись на перила, не без интереса наблюдал за происходящим в зале. Большинство занимающихся были одеты в военную форму без знаков различия. Тренер, однако, был облачен в японское борцовское кимоно и подпоясан черным поясом. Все участники тренировки ходили по ковру босиком. Дождавшись окончания тренировки, Басов спустился по узкой лестнице и подошел к тренеру.