Но, даже не видя новостей, я все равно знала, что он строится. Наружную рекламу еще никто не отменял.

В общем, мы добрались до этого чудовища. Бедный Энцо! Ладно, ничего он не бедный. Он уже более спокойно воспринимал эти гигантские громадины, в которых вечно бродило много людей в поисках одних и тех же вещей. Но если бы я привела его сюда впервые в жизни, думаю, он бы долго стоял перед входом. Сейчас – так же, как и мы, постояли у входа, и зашли внутрь.

Да, ничего разительно нового в оформлении не было. Фонтан на четыре этажа, это да, ничего. Оказалось, там еще открыли розарий в одном из павильонов, то есть еще одну фишку добавили. Времени, особо засматриваться, не было, нам нужно было все-таки заняться своими прямыми обязанностями.

Мы нашли карту и еще минут пять удивлялись тому, что тут понаоткрывали. Но в конечном итоге сделали вполне реальный и само собой разумеющийся вывод.

– Похоже, здесь ничего нам нужного нет, – с нарочитой разочарованностью заявил Макс. – Ладно, идемте.

Хотелось тут еще побродить, но нужно было заняться делом. И мы занялись. Выставки были единственным, что тут было, театров – ни одного. Дом оперы так вообще на другом конце города. Но мы поставили на выставку и…, кроме того, что мы потратились на билеты на вход, ничего от этого не выиграли. Эдди, конечно, не знал точно, где найти ожерелье, но пускать Энцо проверить весь дом, было опасно. Все-таки камеры и еще два года вперед. Вдруг еще что-нибудь изобрели для слежки?

– Ладно, – хмурился Макс, когда мы в очередной раз штурмовали карту. – Что тут еще может быть?

Он опять стал бубнить, я уже сама взялась за свой телефон и тоже начала сканировать окружающую нас местность. И тут, пока мы копались в своих гаджетах, Энцо внезапно заговорил.

– Эдди ведь не указывал на что-то конкретное, так ведь? – Уточнил Энцо.

– Нет, – мотнула головой я. – Он просто знал, что где-то поблизости. С будущим у него сложности из-за того, что оно, в принципе, из нашего времени еще не совсем предопределено и детали могут поменяться из-за выбора, который мы делаем каждый день. А что?

Я оторвалась от гаджета и глянула на Энцо. Он вполне конкретно и целенаправленно смотрел на какой-то дом неподалеку. Я сначала хотела спросить, что это ему так пригляделось, но потом догадалась сама глянуть на здание и прочитать вывеску.

– Макс, – позвала я.

Тот тоже оторвался от телефона и, пойдя тем же путем, что и я, нашел глазами тот дом, на который теперь уже все втроем мы смотрели. Макс, в отличие от нас, прочитал вывеску вслух.

– Аукционный дом.

Пару секунд мы молчали, а потом Макс быстрее меня начал забивать название в поисковике. Сразу же появился сайт и календарь событий. В этом доме выставляли на аукцион множество различных предметов. На ближайшие дни была запланирована какая-то частная коллекция семнадцатого века.

Но аукционный дом был достаточно большим и мог позволить себе несколько мероприятий одновременно. Лоты можно было посмотреть на сайте и через несколько страниц мы нашли то, что искали.

– Я достала его из одиннадцатого века, – недовольно бурчала себе под нос я, – а они продают его так, как будто я к этому никакого отношения не имею.

– Смирись с этим, – отмахнулся Макс. – Итак, мы нашли ожерелье. Как нам теперь его украсть?

– Это не проблема, – вмешался Энцо.

– Да, согласна, с тобой все не проблема, – поддержала я. – Но дело в том, что те маленькие камеры, которые за нами наблюдают и люди с оружием, и не клинками какими-нибудь, а конкретными автоматами, нам могут слегка помешать.

Я стала объяснять Энцо, что такое автоматы и зачем нужны они людям, пока Макс продолжал просматривать сайт.

– Значит, торги состоятся завтра, – стал подытоживать Макс то, что узнал, – чтобы принять участие в аукционе, нужно зарегистрироваться и внести залог.

– Нам денег хватит? – Сразу спросила я.

– Придется потратить почти все. Включая гостиницу. Но Эдди нам простит. Надеюсь.

– За ожерелье – да, все простится.

– Это ладно, мы сейчас сходим, еще только день, – отмахнулся Макс. – Но дело в другом.

Я сразу же поняла, о чем он. Во-первых, мы в будущем, это означает, что где-то здесь вполне могут находиться те трое. Если они и не живут в этом времени, значит, они тоже вполне могут перенестись сюда, то есть составить нам конкуренцию. И если тот очкарик вообще был травинкой на ветру, которую и я с легкостью могла бы подвинуть, то эти трое могут стать серьезной проблемой.

– Но у нас есть Энцо, – справедливо напомнила я.

– Да, но есть еще и камеры, и охрана, и прочее.

– Предлагаю разобраться на месте, – вмешался Энцо. – Сейчас выводы делать сложно.

– Он прав, – согласилась я. – Давай зарегистрируемся, а потом посмотрим. Когда начало торгов?

– В полдень.

– Хорошо. В любом случае нам нужно еще понять, как это все будет происходить.

Да, это действительно требовалось, но времени не было. Эдди, видимо, не думал, что наше ожерелье может быть выставлено на торги. Вообще я удивлена, что он настолько неточно определил наше появление здесь. Но претензии и вопросы потом, сейчас все равно нам ничего не доступно.

Макс сходил в аукционный дом и заявил свое желание участвовать. Завтра с десяти утра должна была пройти регистрация и участникам выдадут билеты с персональной карточкой с присвоенным номером. Это было понятно, хотя, если честно, я все меньше представляла себе, как мы заберем ожерелье. Ведь если его придется выкупать, у нас денег нет.

С другой стороны, кто бы его не купил…. Нет, не думаю, что дойдет до этого. По крайней мере, я на это очень надеюсь.

С деньгами действительно стало туго. Пришлось снять один номер на троих. С Энцо ладно, но Макс…. Если когда-нибудь он женится, его жене лучше сразу быть глухой. Макс просто, как паровоз, храпит и храпит.

Тем не менее, какую-то часть ночи я все-таки поспала. Наверное, это случилось после того, как я в очередной раз покосилась на Макса, которому было просто прекрасно и спалось лучше некуда. Потом глянула на Энцо в надежде встретить в его лице поддержку, но увидела только, как он сладко спит и решила, что если уж он уснул, значит мне тем более пора.

Наутро мы проснулись в начале десятого и к десяти были собраны, как на парад. Даже удивительно с одной-то ванной. Если бы это был Макс, которого я знала до Древнего Египта, то к десяти он бы только первым закончил с прической. Сейчас – совсем другое дело.

Все-таки такие вещи лучше замечаются в нашем с Максом времени, нежели в каком-нибудь одиннадцатом веке, где тебе только и хочется, что выжить, вернувшись домой целым и невредимым.

В общем, в начале одиннадцатого мы уже были в аукционном доме. Народу было много, мы стали внимательнее присматриваться к тем, кто нас окружал. Пока знакомых лиц замечено не было, но это ни о чем не говорило.