– Что там, Теренс? – раздался резкий голос. – В чем дело?

– Воры! – крикнуло в ответ чудовище. – Взломщики!

Мои предположения подтвердились – внутри доспехов сидел человек. Более того, мне был знаком его голос. В этот момент Локвуд зажег свой фонарь, направил его луч на бронированное чудище, и мы увидели в его свете лицо секретаря Общества Орфея с торчащими по бокам огромных очков-консервов длинными прядями седых волос. Поверх темного строгого костюма на нем была свободно свисающая кольчуга, а на ногах длинные тяжелые ходули, шипевшие и позвякивавшие при каждом шаге. На руках секретаря были металлические рукавицы, пальцы которых заканчивались острыми, как нож, когтями длиной сантиметров тридцать, не меньше. Луч фонаря Локвуда ослепил секретаря, и он, прикрыв лицо тыльной стороной рукавицы, снова крикнул:

– Воры! Воры в научной библиотеке!

– Так посторонись, старый болван! – крикнул в ответ другой голос. – Не мешай нам самим с ними разобраться!

Снова зашипели пневматические клапаны, и секретарь с завидной для такой массивной туши проворностью отскочил в сторону. В освободившемся дверном проеме возникли еще четыре бесформенные фигуры. Они оказались двумя пожилыми мужчинами в строгих костюмах и двумя пожилыми женщинами в старомодных вечерних платьях – все седые, все в наброшенных поверх одежды звенящих серебристых кольчужках и в очках-консервах. У женщин в руках были странного вида ружья – черные, короткоствольные, соединенные резиновыми шлангами с прикрепленными сверху, к тому месту, где должен находиться затвор, хромированными баллончиками. Один из мужчин держал в руках оружие, напоминающее ружье для подводной охоты, а второй был вооружен совсем уж странно. За спиной у него наподобие рюкзака висел на лямках квадратный ящик, из которого торчала медная трубка, перекинутая через плечо и заканчивавшаяся расширяющимся конусом. Все вооружение старичков и старушек выглядело самодельным, с неряшливо пропаянными швами, которыми крепились друг к другу отдельные части. Да, их оружие было неказистым, но при всем при этом оно, судя по всему, действовало, вот что главное.

Итак, вот какая у нас получилась мизансцена. Четверо вооруженных старичков и старушек, сгрудившихся в дверном проеме, чуть в стороне от них горой возвышается секретарь Общества на ходулях. Холли лежит на полу позади глобуса, откатившись в дальний угол библиотеки. В противоположном углу комнаты стоит отскочивший туда Киппс в разорванной, свисающей до колен куртке. Я выхватила свою рапиру и посмотрела на Локвуда, но его лицо было в тени, и я ничего не смогла по нему прочитать. Локвуд спрятал под куртку конспект лекции своих родителей и опустил руки по швам.

На мгновение все застыли. В библиотеке стояла тишина, слышно было лишь, как тихонько гудит одно из оружий – негромко, словно набирающий обороты в соседней комнате пылесос.

– Кто вы? – нарушила тишину одна из женщин, приземистая и широкая, в зеленой твидовой юбке и пиджаке, которые проглядывали из-под серебристой кольчужки. Внешне она больше всего походила на так называемую «ученую даму». Еще бы гладко зачесать назад ее растрепавшиеся длинные седые пряди – и прямо образцовый профессор каких-нибудь наук. Но не станешь же ей говорить: «Причешитесь, мадам!», когда она держит в руках такое странное и опасное на вид ружье!

– Отвечайте! – резко повторила она. – Назовите свои имена! Живо!

Имена? Ну нет, вот на этот вопрос мы точно отвечать не станем.

– Агенты! – недовольно поморщился старичок с ружьем-гарпуном в руках. – Дети! Взгляните на их рапиры.

Секретарь переступил на своих ходулях. Зашипели клапаны, звякнули стальные клешни.

– Сдавайтесь! – приказал он нам. – Бросьте свое оружие! Если сдадитесь, мы обещаем оставить вас в живых.

Ага, так мы ему и поверили! В том, как он произнес последнюю фразу, явно читалось, что оставлять нас живыми в его планы не входит. Впрочем, то, что нас убьют, и так было понятно. У Общества Орфея много тайн, которые необходимо тщательно охранять, не давая им выйти за пределы этого дома.

– Я начинаю терять терпение, – сказал старичок-гарпунщик. Голова у него была лысой как колено, все лицо покрыто сетью глубоких морщин. По-моему, я видела его на одной из сделанных Киппсом фотографий, хотя утверждать это наверняка не рискнула бы. Если честно, то каждый второй член Общества был таким – лысым и морщинистым, как черепаха. Правда, второй стоящий рядом с ним старичок был при бороде – белоснежной и клочковатой, напоминающей взрыв на фабрике ваты. Он стоял, направив медный раструб своего оружия именно на меня. Мало радости, прямо скажем.

– Только не здесь, Джеффри, не здесь, – поднял вверх руку в бронированной перчатке секретарь Общества. – Книги, сам понимаешь… – Он щелкнул своими стальными клешнями и крикнул нам: – Ну?! Даю вам последний шанс! Вы будете говорить?

Повисла небольшая пауза, после чего раздался голос Локвуда:

– Да. Я скажу.

Я оторопела. Во-первых, потому, что по определению мы все должны были молчать. Дело в том, что секретарь уже видел нас раньше, когда мы приходили в Общество с официальным визитом, и теперь мог узнать нас по голосам – кто знает, может быть, у этого старикашки хорошая слуховая память. Во-вторых… Во-вторых, я поразилась тому, как Локвуд это сказал: негромко, но уверенно и холодно, без тени страха, без малейшей спешки, даже беззаботно, пожалуй, и с нескрываемым, неожиданным презрением и превосходством. Если Киппс и Холли притихли словно загнанные в угол крысы, если я, в промокшей от холодного пота балаклаве, нервно покачивалась на носках, готовясь в любую секунду отразить новую неизбежную атаку, то Локвуд был спокоен так, словно ждал автобуса на остановке. Он не вытащил свою рапиру, не попытался взять какое-нибудь другое оружие, просто стоял, не обращая внимания ни на направленные на него стволы ружей с баллончиками, ни на гарпун, ни на раструб непонятного гудящего устройства.

– У вас есть выбор, – сказал он. – Либо вы поворачиваетесь и убираетесь отсюда вниз, либо нет. Что вы предпочтете сделать?

Вторая женщина – маленькая, смуглая и сморщенная как изюмина – удивленно склонила голову набок и спросила:

– Простите, я не поняла… Он что? Это он нам говорит?

– Вы объявляете нам ультиматум? – удивился старичок-гарпунщик, крепче сжимая кулачками свое оружие.

– Вы все, мягко говоря, немолоды, – сказал Локвуд. – И потому, возможно, так туго соображаете. Если вы до сих пор меня не поняли, повторю грубее и проще. Или вы уносите отсюда свои древние задницы со всей доступной вам скоростью, или накличете на них неприятности. Теперь я достаточно доступно все объяснил? Дошло до вас наконец?

Маленькую женщину передернуло от гнева так, что звякнула надетая на ней серебристая кольчужка, а бородатый старичок снова начал какие-то зловещие манипуляции со своим медным раструбом. Этого бородатого звали Джеффри. Да, точно, Джеффри. Другой старичок, гарпунщик, вместе с женщиной в твидовом костюме непроизвольно двинулся было на нас, но путь им преградила могучая фигура секретаря.