— Сотни тысяч, — ответил Уоллис.

— Милосердная Иау, — пробормотала Аухла, — зачем кому-нибудь могут понадобиться сотни тысяч кошачьих мумий?

— Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее, и я объясню, — сказал Уоллис, пододвинул скрипучее кресло и опустился в него. Кошки расселись и разлеглись вокруг, как кому было удобнее. Уоллис показал на полки и шкафы, занимавшие большую часть комнаты; все они были полны коробок с написанными на них цифрами и буквами. — Полагаю, вы кое-что знаете о цивилизации древнего Египта.

Рхиоу распушила усы.

— Египтяне кое-что знали о нашей цивилизации, — сказала она. — Поэтому-то так многие их скульптуры изображают наших богов.

— Нетерте, — кивнул Уоллис, — Вечные Силы. Да. Ну так тогда вы понимаете, что египтяне были очень привязаны к кошкам, считали их отчасти божествами, поскольку они походили на тех богов, которых кошки описывали моему народу, эххифам.

Неожиданно Уоллис расхохотался.

— Прошу прощения, — сказала Рхиоу. — Мы не поняли какой-то шутки?

— Нет, нет… — Молодой эххиф вытер глаза, все еще не в силах перестать смеяться. — Просто вся ситуация… Вы здесь, и я вам все это объясняю… — Он снова вытер глаза. — Прошу прощения. Так или иначе, древние египтяне очень любили своих кошек — еще до того, как им пришло в голову, что из кошек в силу их полубожественной природы получатся хорошие посредники между людьми и богами. Великими богами, хочу я сказать: Первой и остальными Силами. Поэтому, когда кошки умирали, их бальзамировали, клали амулеты и магические тексты между бинтами; это делалось для того, чтобы дать им власть в потустороннем мире. — Уоллис потянулся к столу и взял кусочек бинта, который он отделил от той мумии кошки, над которой работал. На льняной полоске была еле заметная надпись коричневатыми чернилами — пиктограммы иератического письма. — Потом они отправляли мумии кошек в огромный некрополь Бубастиса, города Царицы-Кошки.

— Кое-что из этого мы знали, — сказала Аухла, — хотя причины и следствия я всегда представляла себе смутно.

— Идея заключалась в том, что кошки сообщат богам, как хорошо обращались с ними их эххифы, — сказал Уоллис, откидываясь на спинку кресла и складывая руки на груди, — а боги за это станут благосклонны к эххифам. Так продолжалось несколько столетий. Процесс бальзамирования сделался более тонким, футляры для мумий стали украшать более красочно. — Он снова потянулся к столу. — Вот смотрите, это один из более поздних экспонатов. — Уоллис взял в руки футляр мумии, над которой работал. Футляр имел форму тела кошки, но с передними лапами, скрещенными на груди, как это делали с руками человеческих мумий. Задние лапы были вытянуты, и весь футляр крепился на небольшом позолоченном основании, так что кошка оказывалась стоящей в человеческой позе. Нарисованная на футляре кошачья морда имела выложенные из ляпис-лазури усы, а вокруг шеи сохранились остатки золотого ошейника, украшенного кусочками цветного стекла.

— Прекрасная работа, правда? — сказал Уоллис. — Некоторые футляры-саркофаги — настоящие произведения искусства. Заклинания и амулеты, которые сопровождали представителей Народа в загробный мир, тоже стали очень сложными. Некрополь в Бубастисе постепенно переполнялся: на одном только кладбище в Бени-Хассане обнаружено не менее трехсот тысяч кошачьих мумий, а раньше, возможно, было гораздо больше. А потом религия эххифов-египтян изменилась или была вытеснена другой, и о кошачьих мумиях и их некрополе забыли.

Уоллис еще больше откинулся в кресле и скрестил ноги.

— Ну так вот, язык египтян был утрачен, и нам понадобилось много времени, чтобы снова его открыть. Мой старый учитель был одним из тех, кто пытался прочесть египетскую письменность, и я два года назад отправился с ним в Египет: он хотел начать расшифровку текстов пирамид. Некоторые из них оказались очень сложными, и мой учитель мало что мог в них понять… я же подошёл к переводу с несколько других позиций и догадался, что означают многие вырезанные на стенах иероглифы.

— Заклинания, — сказал Урруах. — Это были магические заклинания.

— Да, — кивнул Уоллис. — Среди надписей были и заклинания. Этим знанием я ни с кем не стал делиться. Я не маг, во всяком случае не в том смысле, как это обычно понимают. Но я немного познакомился с Хаухаи — так ведь называется Речь? — некоторые слова которой были высечены внутри пирамид. А по другим изображениям в пирамидах и на папирусах, множество которых мы нашли, я познакомился с айлуринским, который был хорошо известен жрецам периода Древнего Царства. Это помогает мне при работе с мумиями, поскольку я могу отличить настоящие защитные заклинания от простых молитв или перечней того, что кошке поручалось просить у богов, когда она попадет на небо.

Он улыбнулся и перевел дыхание, но скоро улыбка его стала мрачной.

— А встревожило меня вот что: за последние два года кто-то прилагает массу усилий, чтобы уничтожить как можно больше кошачьих мумий — особенно в древнем некрополе Бубастиса, поблизости от современной Александрии в северной части дельты Нила. Никто не покушался на нашу коллекцию — здесь хранится несколько тысяч кошачьих мумий, — но погребения в Бубастисе систематически уничтожаются.

— Кем? — спросила Рхиоу. — И почему?

— Британскими торговцами нитратами, — ответил Уоллис. — На удобрения.

— Что?! — воскликнула Аухла.

Уоллис выглядел смущенным.

— Вы же понимаете: как ни сух климат Египта, рано или поздно тела, если их просто похоронить в песке, разлагаются; если же их предварительно забальзамировать, то разложение происходит специфическим образом. В результате то немногое, что остается, оказывается очень богато нитратами. Какому-то сообразительному молодцу пришло в голову отправить туда огромные грузовые корабли, выкопать мумии, точнее то, что от них осталось, и переправить в Англию для продажи в качестве удобрения для садов и ферм.

— О милосердная Иау, — выдохнула Аухла. — Как… — Она запнулась, не в силах найти достаточно сильные слова для выражения своих чувств.

— Насколько я понимаю воззрения кошек из написанного древними жрецами, — сказал Уоллис, — как только вы покидаете свое тело, вы им больше не особенно интересуетесь: вас ждет новая жизнь и новые интересы, так что станет ли тело удобрением или добычей пожирателя падали, большой разницы для вас не составляет. Однако меня беспокоит то, что очень многие мумии были похоронены с особым охранным заклинанием. Большинство моих коллег-переводчиков считают, что это защита от чрезмерного жара или чрезмерного холода, но я не уверен, что они правы. Я прочел это иначе: как заклинание, защищающее от Великого Пламени и от Великого Холода, которые, как утверждает заклинание, последуют один за другим. Оно предрекает какую-то катастрофу — «словно солнце упадет», такова обычная формулировка, — а потом «зиму без конца».

— Иау… — прошептала Рхиоу.

— А теперь, — продолжал Уоллис, — неожиданно все мумии, на бинтах большинства которых имеется это заклинание, увозятся и уничтожаются, измельчаются и отправляются как удобрение в сады и огороды. — Уоллис сморщился от отвращения. — Мы достаточно знаем о древних египтянах, чтобы понимать: глупы они не были, а уж их жрецы — тем более. Не сомневаюсь, что некоторые из них были магами, возможно, очень могущественными магами. Думаю, что имелись веские основания для того, чтобы так старательно на протяжении пятнадцати столетий заботиться о мумиях кошек именно с этим заклинанием, написанным на бинтах. Высеченные в погребальных камерах пирамид надписи содержат намеки на страшную опасность, которая будет грозить, если заклинания окажутся уничтожены. Там упоминаются ужасные разрушения, сначала огонь, который опустошит весь мир, а потом лед, лед навсегда.