— Мне сейчас не очень удобно говорить, — сказал Хедли, едва услышав его голос. — К нам зашли друзья, принесли хорошего вина. Бифштексы уже в гриле, а Ева режет салат. Ты не мог бы перезвонить завтра?

— Вчера вечером была убита няня Амелии Нулан.

Доусон почти слышал, как в голове старого фэбээровца со скрежетом закрутились шестеренки.

— Так, подожди секундочку…

Пока Хедли ходил сообщить Еве и гостям, что вечеринка откладывается, Доусон обернулся через плечо. Оба детектива стояли достаточно далеко и не могли его слышать, но они внимательно за ним наблюдали. Такер поглаживал свое торчащее брюхо — очевидно, он полагал, что эти движения должны действовать на задержанных устрашающе (так другие полицейские поглаживают резиновую дубинку). Доусон не знал, сколько времени ему дадут, поэтому как только Хедли снова вернулся на линию, он сказал:

— У меня совсем мало времени, поэтому слушай и не перебивай…

Судя по большим настенным часам, он уложился в две с небольшим минуты, сумев за это время вкратце рассказать о событиях последних дней, включив в свой отчет те факты, о которых прежде умалчивал. Только о собственной непростой ситуации он не сказал ни слова.

— Ни хрена себе!.. — только и сказал Хедли, когда Доусон закончил.

— Вот именно. Самое главное — когда Амелия нашла часы, которые я положил на перила веранды, она сильно испугалась, потому что еще раньше почувствовала, что за ней кто-то следит.

— То есть ты?

— Да нет же! Я уже сказал — ощущение, что за ней наблюдают, появилось у нее еще до того, как я прибыл на остров. А еще пропавшие фотографии… — Доусон все же рассказал Хедли о сделанных им снимках, стараясь не реагировать на неодобрительное ворчание в трубке. — Я до сих пор не выяснил, кто их взял. И это еще не все. Детский мяч, который кто-то починил… Парадная дверь, которая чудесным образом открылась, когда я за ними приехал.

— Может, причина все-таки в ней, в Стефани Демарко? Она заклеила мяч, она забыла запереть дверь…

— По ее словам, она не заклеивала мяч. Что касается двери, то Стеф обычно пользовалась не парадным, а черным ходом. Это действительно удобнее.

— Ну хорошо… Значит, в день убийства Стеф отправилась за покупками на машине мисс Нулан и в ее плаще?..

— Да, причем плащ имел необычную, запоминающуюся расцветку. Было уже темно, лил дождь… Если смотреть сзади, Стеф вполне можно было перепутать с Амелией.

— А этот Дирк — он исчез в тот же день?

— В тот же или на следующий. — Доусон немного помолчал. — Ну, что скажешь?

— Что-что… Сам знаешь — что.

Доусон действительно знал.

— Боюсь, Амелии все это очень не понравится. В глубине души она понимает, что моя догадка может оказаться верной, но открыто признать это она пока не готова.

— С другой стороны, мы тоже можем ошибаться, — размышлял вслух Хедли. — Может быть, Стеф с кем-то поссорилась, и он — или она — ее прикончил.

— Это не исключено, но у меня сложилось впечатление, что у нее не было врагов. Сама она, во всяком случае, ни о чем таком не упоминала. Зато мы знаем, что у Амелии враг был. И есть.

— О’кей, допустим, Джереми жив. Но что он выиграет, если убьет свою бывшую жену?

— Он получит своих детей.

— Вот дерьмо! — выругался Хедли. — Я тоже об этом думал, но…

— Однажды Джереми сказал Амелии, что никто и ничто не сможет разлучить его с детьми.

— Кстати, я звонил в родной город Вессона. Прикинулся большим фэбээровским начальником, наплел ерунды насчет дела чрезвычайной важности, от которого зависит национальная безопасность, и попросил переслать мне по электронной почте некролог, который публиковали в местных СМИ по поводу гибели его родителей. Сегодня после обеда пришел ответ. Ты угадал — там действительно была фотография весьма симпатичных пожилых супругов, сделанная, кажется, в день их серебряной свадьбы. На миссис Вессон был корсаж из роз… между прочим, довольно красивый.

— Но это были, конечно, не Карл с Флорой?

— Никакого сходства.

— Это значит только одно: если Джереми действительно сын Карла и Флоры, растили и воспитывали его не они.

— Похоже на то, Доусон, похоже на то…

Прежде чем они успели обсудить это предположение, Такер подошел к Доусону и, тронув его за плечо, показал указательный палец.

— У тебя минута! — прошептал он.

— Ну все, — сказал Доусон, — мне пора.

— Можешь не спешить, — хмыкнул Хедли. — Ева уже разозлилась, но она переживет. Не впервой, в конце-то концов… Кстати, насчет Дирка… Его необходимо найти.

— Да, — подтвердил Доусон. — И я думаю, будет очень неплохо, если ты сам сюда приедешь, чтобы… направить усилия местной Шерифской службы в правильном направлении. А то они тут черт знает чем занимаются.

— Куда я должен приехать? В Саванну? Зачем это?!

— Если Дирк — это Джереми, ты наверняка захочешь участвовать в охоте. Возможно, тебе повезет, и ты его схватишь.

— Что ж, ты прав… Завтра же позвоню Кнуцу, пусть собирает межведомственную оперативную группу.

— А… сегодня ты не сможешь приехать?

— Сегодня? Ты с ума сошел! У нас уже вечер, да и у вас, я думаю, тоже.

— Ты нужен мне здесь, — сказал Доусон не терпящим возражений тоном.

— Обоснуй.

— Для этого есть две причины. Первая и главная заключается в том, что Амелия и ее дети нуждаются в охране.

— Я так и думал… Ну а вторая причина?

— Похоже, тебе придется внести за меня залог.

* * *

Все сложилось более или менее удачно, Хедли внес залог, и уже на следующий день Доусон вышел из тюрьмы. Крестный сам заехал за ним, но прежде чем поблагодарить его за помощь, Доусон спросил, что он сделал для безопасности Амелии.

— Сразу после нашего вчерашнего разговора я позвонил Кнуцу. У него есть несколько человек, которых он время от времени использует для наружного наблюдения — это внештатники, своего рода фрилансеры, но довольно опытные. Одного из них он и отправил охранять мисс Нулан. Собственно говоря, его агент женского пола, но Кнуц говорит — пол делу не помеха: она одна из лучших. Сделать это удалось довольно быстро, поэтому мисс Нулан взяли под охрану еще вчера, когда она вышла из офиса шерифа и отправилась на квартиру, которую снимает в городе. Там она переночевала, а сегодня в восемь утра… — Хедли посмотрел на часы. — …То есть десять минут назад покинула квартиру.

— Значит, с Амелией все в порядке?

— Разве я только что тебе этого не сказал?

— Хорошо. А мальчики?

— Дети были не с ней.