— Колдовским серебром? — поморщившись, уточнил князь.

— Лучше всего, — подтвердил ведун. — Но на худой конец сгодиться и обычная сталь. А еще, говорят, можно уничтожить оборотня огнем или водой. Правда, мне не приходилось слышать, чтобы кому-то удалось утопить оборотня. Во всяком случае, в зверином обличье. Собственно, в этом-то и состоит главная трудность: убить оборотня в человеческом облике не сложнее, чем любого обычного человека, но вот как его узнать? Вот и приходится ждать превращения. А тогда уже все просто…

— Если все так просто, — князь недоверчиво прищурился. — Тогда почему никто, кроме вас, ведунов, не может с ними совладать?

— Ну почему же, у Чистильщиков тоже неплохо получается! — возразил ведун. — Правда, нужно их пятьдесят на одного оборотня, но тут уж ничего не попишешь: оборотень силен и быстр, как, впрочем, и любое другое существо из тех, что в народе называют «нежитью». Но в отличие от всей остальной нежити, он лишен животных страхов. Его злоба, его необъяснимая ненависть к человеку ничем не ограничена.

— Ну ладно, я согласен, если речь идет о василисках, гарпиях или даже волколаках. А вампиры, упыри — они, что же, слабее оборотня? — продолжал допытываться князь.

— Слабее — вряд ли. Или не намного. Но вампиры боятся солнечного света и чеснока, а упыря можно отпугнуть заговоренным амулетом. Оборотень не боится ничего. Кроме того, он наделен колдовской властью над человеческим разумом, и, чтобы победить его, сначала нужно научиться побеждать самого себя.

— Как ты? — с чуть заметной усмешкой спросил князь.

— Примерно, — без улыбки ответил ведун.

— А скажи мне, ведун, — Рольф повернул голову к окну и недовольно сдвинул кустистые брови. — Только правду! Есть ли средство снять проклятье, не убивая оборотня? Кроме Очищения…

— Повторюсь еще раз: не во гнев тебе будет сказано, но ты не к тому обращаешь свой вопрос, князь. Я простой охотник, а у тебя в замке живет жрец. Знание жрецов гораздо больше…

— Чем мне может помочь знание жрецов, мне уже ведомо, — нетерпеливо перебил князь. — Я хочу услышать, что знаешь ты. И не держи меня за простака, ведун. Мне известно, что ваши со жрецами пути давно разошлись, и теперь у вас и у них разное знание и разная правда. И чего не знает жрец, может быть ведомо тебе, «простому охотнику». Так что не виляй — или говори прямо, или не говори ничего.

Ведун долго молчал, глядя в стол. Князь не торопил, хотя чувствовалось, что он едва сдерживает одолевающее его нетерпение. В конце концов Рольф не утерпел:

— Ты знаешь о Даре Чистой Крови?

Ведун неодобрительно поджал губы и вздохнул.

— Да, я знаю о Даре.

— Ну и что? Это правда, что человека можно избавить от проклятья, не убивая?

— Правда, — чуть поколебавшись, подтвердил ведун.

— Как? — князь перегнулся через стол и вперил в лицо ведуна нетерпеливый взгляд. — Я знаю, что нужна человеческая жертва. Но ведь наверняка все не так просто, а, ведун? Ведь не младенца же на закланье… — Рольф осекся и умолк.

— Все не то чтобы не так просто, князь, — медленно заговорил ведун. — А просто не так. Дар это не жертва.

— Тогда что?

— Дар. Ты понимаешь разницу между словами «жертвовать» и «дарить»? Дарить, не ожидая ничего взамен — ни благодарности, ни выгоды, ни ответного подарка, — это дано не многим. Так дарить — это признак силы. А жертва — это признание своей слабости перед чужой волей, это просьба, это мольба. Это надежда получить что-то взамен… но то, о чем ты спрашиваешь, это даже и не дар. Просто в человеческих языках нет этому подходящего названия.

— Так что нужно дарить, ведун? — глаза Рольфа лихорадочно блестели.

В обращенных к нему словах ведуна он слышал лишь то, что хотел услышать.

— Что? — ведун внимательно посмотрел на князя. — Все. Жизнь, смерть, душу, самого себя, весь свой мир. Нужен человек, который… согласится и сможет все это… передать.

— И если найдется такой человек…Как это можно сделать?

— Тут главное не как, а ЧТО, — ведун устало вздохнул. — Лучше оставь это, князь. Пустая затея. Ты все равно не поймешь и не поверишь.

— Говори, ведун, — в голосе Рольфа зазвенела сталь. — Я поверю, даже если не пойму. Что нужно, чтобы принести этот Дар? Какая сила нужна? Любовь? Великодушие? Чистая совесть? Все равно… я хочу знать!

— Любовь? — ведун задумчиво прищурился. — Что ж, может быть… но это не та любовь, которая заставляет тебя мертвой хваткой вцепляться в то, что любишь, чтобы не отпускать его от себя ни на шаг. Не та любовь, которая выжимает твою душу досуха, оставляя там безучастие, а то и ненависть к тому, что совсем недавно любил. Великодушие? Тоже может быть. Но опять-таки не то великодушие, которое начинается со щедрости и снисходительности, а заканчивается строгим спросом и презрением. Что до совести… — ведун усмехнулся. — Многих людей именно нечистая совесть заставляет задуматься о том, чтобы сделать что-то доброе…

— Ведун! — Рольф поморщился. — Давай без этого мудрствования, а? Давай покороче, в двух словах — что нужно?

— Равнодушие, — твердо ответил ведун. — Безразличие.

— Что? — на лице Рольфа отразилось непонимание. — О чем ты?

— Я предупреждал — ты не поймешь.

— Не играй со мной, ведун, — зловеще процедил на глазах свирепеющий Рольф. — В равнодушии не может быть никакой силы!

— Силы нет в бездушии, князь, — невозмутимо глядя в глаза Рольфу, поправил его ведун. — Бездушие это слабость. А равнодушие… Равнодушие, это когда сам для себя, в своей душе не делаешь различий между самим собой и миром, между своей и чужой жизнью, между жизнью и смертью. Равнодушие, это когда все становится единым и нераздельным. В равнодушии не может быть ни дарения, ни жертвы, потому что некому жертвовать, некому дарить и некому принимать дары.

Плечи Рольфа поникли.

— Значит, нужен человек с каменным сердцем…

— Нет, — ведун покачал головой. — Человек с огненным сердцем.

— Ты говоришь загадками, ведун, — глухо и безнадежно проговорил Рольф. — Людей, о которых ты говоришь, не бывает. Не может быть.

— Ты прав, князь, — согласился ведун. — Я и говорю — пустая затея.

— Постой-ка! — во взгляде Рольфа вновь зажглась угасшая было неукротимая ярость. — Ты врешь, ведун! Раз этот ваш Дар уже приносился и избавлял людей от проклятья, значит, есть способ его принести! Настоящий способ, а не та нелепица, которой ты пытаешься меня потчевать! — князь приподнялся, опершись руками о столешницу. — Говори правду, ведун, а иначе, клянусь Богами…

— Что иначе, князь? — хладнокровно поинтересовался ведун. — Вздернешь меня на дыбу? Посадишь на кол? Отрубишь голову?

Бешенство во взгляде Рольфа сменилось пониманием, бессилием, а потом и отчаянием. Князь опустил глаза и медленно осел обратно на стул.