Мне бы хотелось, чтобы он больше времени проводил дома со мной, но в то же время я осознаю, что быстро он не перестроится. Алексею еще нет тридцати, он все еще достаточно гибок; наверное, появись я в его жизни лет через десять, шансы на полноценную семью стремились бы к нулю, несмотря на большую любовь.

Теперь же я набралась терпения и вливаюсь в его дела постепенно. Из двух недель, что я прячусь от хейтеров в его холостяцкой берлоге, мы провели вместе до обидного мало времени.

Спим в разных комнатах, снайпер не стал играть в джентльмена и стеснять себя, сразу указал мне на диван, сам же прекрасно себя чувствует в спальне. Подонок. Я же делаю вид, что не мечтаю каждую секунду сорвать с себя трусы и кинуться ему на шею, осыпая поцелуями. Он за мной наблюдает. Не только крутой спец может просчитывать ситуацию, я тоже научилась различать его желания.

Провоцирую и морожу его изо всех сил, скромно себя веду и одеваюсь, соблазняя при этом как бы украдкой, чтобы не догадался, что специально. То дверь в ванную закрою неплотно, то белье под майку «забуду» надеть, кружевные трусы развешу на сушилке по-парадному.

Да, он поступает правильно. Изначально меня обижало, что он отказывался от секса в Москве, Анапе, а теперь и в Красноярске. Но потом дошло. Как бы оно было, если бы мы переспали? Как вообще с ним спать без любви? Все те разы до разлуки, что мы были вместе, отличались глубокой эмоциональностью. От него исходила несвойственная его типажу нежность и осторожность. Все эти взгляды, прикосновения, бесконечное терпение… Если бы он просто меня поимел, даже если бы мне это доставило уйму удовольствия, а потом молча встал и ушел — как бы я себя чувствовала? Выдержала бы вообще? А большего он не мог дать в то время.

Мы не можем спать просто так, ради одного физического наслаждения. И на одном сексе с ним отношения не построить. Да, он его любит, но не ставит во главу жизни.

Спустя полтора месяца после моего возращения он позволяет по мелочи заботиться о себе, а я просто стараюсь окружить его теплом и лаской. Приучить к себе… к тому, что он приходит домой, а я тут как тут, жду. Не нападаю с вопросами, а просто рада видеть. На кухне — горячая еда. Готовлю я, правда, довольно посредственно, иной раз что-то заказываю. Но слежу, чтобы холодильник не был пустым.

Уделяю время учебе, трачу энергию в спортзале. С тех пор как Сашок согнал с меня спесь, я заметила, что изменилась. Стала проще, что ли? Ко мне потянулись люди, в том числе в магазине отца. Частенько, если я не слушаю лекции, мы с коллегами лепим эти пельмени и смеемся над какой-нибудь шуткой или обсуждаем шоу по телевизору.

— Нет, мам, они хорошие, меня совсем не напрягает эта работа. Я же понимаю, что она временная, пока не найду что-то получше. И денежки сразу дают, после каждой смены, — отвечаю на мамины вопросы. Они с отцом часто ссорятся из-за того, куда он меня устроил, стараюсь сгладить углы. — Представляешь, меня даже на свидание позвали!

— Кто это? — включается отец, он проверяет мясо в духовке. Родители пригласили на обед, пока Леша занят, чтобы обменяться новостями.

— Да Толмачов!

— Новенький мальчишка? Совсем страх потерял?! — возмущается папа и мне становится смешно. Запах в квартире стоит неимоверный, мы с мамой, не сговариваясь, направляемся в кухню.

— Он хороший, я бы даже сказала — трогательный. И я ему искренне понравилась, это очень приятно, — я не лгу. Действительно испытала приятное смущение от неловкого предложения сходить куда-нибудь вместе. В голову не пришло посмеяться над бедным студентом.

— Что же ты ему ответила? — активно интересуется отец. Его внезапное беспокойство так нелепо, что даже забавно. История о моем спасении все же встряхнула родителей. — Ну Толмачов, ну проныра!

— Правду: что давно влюблена в другого.

— А что другой? После того, что сделал Саша, я все время за тебя переживаю, Рита. Мне кажется, Леша тебя подавляет.

— Он меня очень поддерживает.

В тот же вечер я рассказала коллегам нашу с Лешей долгую историю любви. Не все, конечно, только основное. Они пришли в полный восторг! С тех пор волнуются, как у нас с ним дела, не теплеет ли на фронте? Никому и в голову не приходит посмеяться или обесценить его заслуги.

Веселый пенсионер Леонид, узбечка Анора и остальные видят перед собой Ритку, которая кое-как научилась лепить из теста, сетует, что нифига не врубается в свою химию, а также мечтает о парне, который ее динамит. Подбадривают меня, и это так просто и по-человечески приятно, что работа вовсе не кажется настолько ужасной, как мне виделось изначально.

Родители намекают, что дядя Глеб просил позвонить ему, появились идеи, как можно заткнуть хейтерам рты раз и навсегда. Они сильно переживают за меня, обижаются, что мало рассказываю и советуюсь, но я привыкла решать проблемы без их помощи, и это вряд ли уже изменится. У нас хорошие, но отстраненные отношения.

— У меня Леша есть, он обещал разобраться, — пожимаю плечами. Не могу сдержать загадочной улыбки: прошлым утром я стояла у плиты и готовила своему солдату ранний завтрак, пока он собирался на работу. Зашел на кухню, понаблюдал за мной. А потом вдруг подошел вплотную, крепко обнял со спины, потерся носом о шею, поцеловал несколько раз в щеку, а затем… накрыл мои губы своими. От неожиданности я едва не потеряла сознание, колени подкосились, ахнула. Знала, что однажды это случится, но момент сразил наповал. Поспешно обняла в ответ, нежно ответила на знакомые движения губ и языка.

— Завтра вечером будь дома, — проговорил он, глядя в глаза.

С тех пор я никак не могу успокоиться и прийти в норму, вроде бы набралась терпения, но после поцелуя выдержка дала сбой! Кусок в горло не лезет за столом, хотя папа готовит потрясающе. Думаю, думаю, все время думаю о предстоящем.

***

Бабье лето в самом разгаре, вечер обещает быть удивительно теплым и тихим. Сидеть в квартире совершенно не хочется. Я прекрасно знаю, каким маршрутом Леша возвращается с работы, и больше не могу ждать. Выхожу на остановке за пятнадцать минут до того времени, как он, по моим прикидкам, должен проехать мимо. Стою на обочине.

Черная машина равняется со мной и плавно тормозит, включается аварийка, я молча сажусь в салон и пристегиваюсь. Алексей не выглядит удивленным. И везет меня не домой.

Мы останавливаемся в каком-то потайном месте на берегу Енисея, откуда открывается завораживающий вид на город, зажигающий вечерние огни. Я не знала раньше об этом месте. Кошусь на родной профиль, вспоминаю все то, что Леша говорил мне в Москве. Холодный, жесткий, совершенно чужой. Незваная обида крепко сжимает горло, я пытаюсь выровнять дыхание, чтобы справиться с эмоциями. Господи, он просто взял и отшлепал меня! Мы больше не говорили об этом, но я нутром чувствую, что нужно.

Он берет меня за руку. Почему-то от вчерашней легкости не осталось и следа. Я планировала, что мы будем шутить, смеяться, потом целоваться и мириться. Но не идет. Тишина такая тяжелая, что давит на плечи. Зачем-то снова представляю себе тот страшный беспорядок в его квартире и стекло под ногами. Целую страшную секунду мне кажется, что пропасть между нами преодолеть невозможно. Только бы не расплакаться.