Наш рассказ о Ганноне карфагенянине окончен. Какова же его дальнейшая судьба? Удалось ли Ганнону уйти от своих преследователей и достигнуть основанных им колоний? Вернулся ли Ганнон в Карфаген?

Это я предоставляю решать вам, мои читатели. И если вы это сделаете, ни я, ни кто-либо другой не сможет сказать, что вы ошиблись.

О судьбе Ганнона нам ничего не известно, память о нем стерлась, как пенистый след его кораблей. Мы не знаем, был ли у него маленький друг Гискон и учитель Мидаклит. Ученые даже спорят о том, был ли Ганнон суффетом. А между тем о подвиге Ганнона до нас дошло больше сведений, чем о каком-либо другом плавании древних. Ведь сохранился перипл – описание морского берега Западной Африки – в греческом переводе. Из этого документа ученые узнали, что Ганнон повел шестьдесят кораблей за Столбы Мелькарта и основал на побережье современного Марокко семь карфагенских колоний. Крайней из этих колоний была Керна, расположенная на маленьком островке в глубине большого залива. Из Керны Ганнон на нескольких кораблях совершил плавание к югу, достигнув мест, где до него не бывал ни один мореход. Это было плавание, которое можно сопоставить с величайшими открытиями нового времени.

Без сомнения, соотечественники Ганнона хорошо знали о мореплавателе и гордились им.

Нам известно, что в одном из храмов Карфагена сохранялись шкуры диковинных животных, так удивительно похожих на людей. Их привез Ганнон. Это были шкуры огромных обезьян – горилл, о которых европейцы узнали лишь в XIX веке.

В 146 году до н. э. огромный, культурный город Карфаген был безжалостно сожжен и разрушен римскими завоевателями. Семнадцать дней горел Карфаген. Рушились арки и своды храмов, возведенные руками трудолюбивых финикийских строителей, гибли здания, простоявшие сотни лет и достойные того, чтобы стоять еще века. Пламя, поглотившее храм Танит, где хранились шкуры диковинных чудовищ, не пощадило и свитков, в которых содержался рассказ о жизни Ганнона. Но оно не могло уничтожить память о великом подвиге этого карфагенского моряка. Ученые того самого народа, который безжалостно уничтожил прекрасный город Карфаген, с восхищением говорили о Ганноне-мореплавателе. Они даже преувеличивали его заслуги. Известный римский естествоиспытатель Плиний Старший, погибший при извержении Везувия в 79 году н. э., утверждал, что Ганнон обогнул Африку и достиг Аравии. И, как ни странно, эта ошибка сыграла свою положительную роль в истории географических открытий.

В XV веке, через две тысячи лет после плавания Ганнона, в маленькой стране Португалии, расположенной на берегу частично принадлежавшего когда-то Карфагену Пиренейского полуострова, жил юный принц Генрих. В отличие от других принцев, интересовавшихся только рыцарскими турнирами и придворными красавицами, Генрих любил читать старинные рукописи. И вот однажды ему попалась «Естественная история» Плиния Старшего. Просматривая ее, он натолкнулся на рассказ о карфагенском моряке Ганноне, которому удалось обогнуть Африку и достигнуть Аравии. Генриху было хорошо известно, что из Аравии лежит путь в Индию, страну сказочных богатств. Ведь через Аравию шли индийские караваны, доставлявшие в Европу перец и корицу, золото и драгоценные камни. Значит, если пойти по пути Ганнона, можно достигнуть Индии морем и захватить богатства этой страны.

И Генрих посвятил свою жизнь решению этой задачи. В течение более чем сорока лет он отправлял экспедицию за экспедицией к берегам, где впервые побывал Ганнон. Португальцам было легче, чем их предшественникам – финикийцам и карфагенянам. У португальцев был уже компас и более точные карты. Их главный город, Лиссабон, находился всего лишь в одном дне плавания от мыса Солнца, до которого Ганнон мог добраться лишь за десять дней. И все же принц Генрих, прозванный Мореплавателем, умер раньше, чем португальские корабли достигли Южного Рога, близ которого плыл Ганнон.

Вот почему подвиг Ганнона был так высоко оценен в новое время, когда уже на земле почти не было «белых пятен».

Десятки книг и статей написаны учеными по поводу того, какие современные географические пункты соответствуют упоминаемым в перипле Ганнона Ликсу, Южному Рогу и Западному Рогу, Колеснице богов. Но ни одна из этих книг не расскажет вам о том, какие трудности встретились мореходам, что они чувствовали, что они переживали, о чем они между собой говорили, о чем думали. И мне захотелось написать именно такую книгу.

История сохранила лишь одно имя Ганнона и рассказ о его плавании. А ведь нужно было наделить мореплавателя мыслями, чувствами, сделать Ганнона живым человеком.

Хорошо известная по описаниям древних авторов битва при Гимере в 480 г. до н. э. была для меня гаванью, из которой я повел своих героев в путь по неизведанным морям. Битва при Гимере не только дала обоснование цели экспедиции Ганнона, но и помогла нарисовать образ самого морехода и его спутников.

Карфагенское войско под Гимерой возглавлял суффет Гамилькар. В повести рассказано почти все, что известно о Гамилькаре. Да, его отцом был Магон, а матерью – гречанка из Мессаны. После поражения при Гимере Гамилькар бросился в огонь жертвенника, и в Карфагене ему был воздвигнут памятник. Ученым также известно, что сыном Гамилькара был Ганнон. Это и позволило ввести героя в гущу политической борьбы в Карфагене после Гимеры, показать соперничество враждующих родов и последующий упадок рода Магонидов, возвышение жрецов храма Танит.

А как возник образ маленького друга Гискона? Древние писатели сохранили рассказ о бедняках Карфагена, которые продавали своих детей богачам, желавшим принести кровавую жертву богам. Археология подтвердила справедливость этого рассказа. В 1921 году на месте бывшего Карфагена археологами были раскопаны подземелья храма Танит и обнаружены сотни глиняных сосудов, на дне которых сохранились детские кости. А почему не мог Ганнон спасти какого-нибудь мальчика от этой участи и взять его с собой? Так появился образ Гискона.

И для создания образа учителя Ганнона, грека Мидаклита, тоже существовали некоторые реальные предпосылки.

В V веке до н. э., когда Ганнон совершил свое плавание, связи греков с океаном были прерваны. Столбы Мелькарта находились в руках Карфагена. Современник Ганнона, греческий поэт Пиндар, даже утверждал, что проникнуть за Столбы Мелькарта вообще невозможно. И в то же самое время история сохранила имя одного грека, побывавшего в океане в V веке до н. э. Имя этого грека – Мидаклит. Зная о том, что в V веке многие греки жили в Карфагене, я соединил судьбу Ганнона и Мидаклита, исходя из того, что грек мог побывать в океане лишь с согласия карфагенян. Устами Мидаклита я попытался высказать мысли, которые развивали греческие философы-материалисты того времени. Они высоко ценили культуру Востока и учились у египтян, вавилонян, финикийцев. Уже в то время они пришли к убеждению, что Земля имеет форму шара.

Вас, мои читатели, наверное, интересует, существовала ли страна Атлантида, о которой так много думал грек Мидаклит. Об Атлантиде сообщает греческой философ Платон, ссылаясь на рукопись афинянина Солона, слышавшего об Атлантиде от египтян. Многие ученые склоняются к мысли, что в основе предания об Атлантиде лежит реальное существование какого-то большого острова, затонувшего в океане. Основываясь на этом, я и рассказал об обломке Атлантиды, маленьком острове, к берегам которого был заброшен корабль Ганнона. В перипле Ганнона действительно описывается вулкан Колесница богов. Его трудно отождествить с какой-либо вершиной на африканском берегу, и, скорее всего, Колесница богов находилась на острове.